Гимназистка. Нечаянное турне - Бронислава Антоновна Вонсович

Трактир оказался весьма приличным заведением, хотя я по названию подсознательно ожидала увидеть нечто темное и грязное. Скорее, это был небольшой ресторанчик, чистый и светлый. Фикус в углу чувствовал себя весьма вольготно и выглядел так, словно рос здесь уже много лет в любви и холе. Витавшие в воздухе аппетитные запахи ненавязчиво намекали, что кормят здесь неплохо. А столики, покрытые белейшими накрахмаленными скатертями, так и манили к себе, словно были зачарованными озерами, таившими секреты в глубинах. Вкусные секреты, пахнущие свежей выпечкой и жареным мясом.

– Филиппа, вам нравится вот этот столик, у окна? – прервал мои мечтания Песцов.

Я важно кивнула, соглашаясь с его выбором, и не менее важно прошествовала к указанному столику, из окна рядом с которым открывался чудный вид на не совсем уже утренний город.

Официант, или скорее половой, если речь о трактире, принес две книжечки меню, но Песцов одну ему вернул, заявив, что дама русский не разумеет, так что нам на двоих одного меню хватит.

– А вообще, любезнейший, может, посоветуете что? – вдохновенно спросил Песцов, даже не раскрыв оставшуюся книжечку. – Что у вашего повара сегодня получилось особенно хорошо?

Они начали обсуждать завтрак, а я, стараясь не прислушиваться, чтобы не выдать себя, продолжила наблюдение за улицей. Люди шли по своим делам, и никому не надо было бежать и прятаться. Улыбающаяся девушка со стопкой учебников, перевязанных кожаным шнурком, напомнила мне Оленьку. Женщина с корзиной, из которой торчал мерзлый рыбий хвост, была похожа на повариху Владимира Викентьевича. Дама в меховом манто глядела на окружающих с высокомерием княгини Рысьиной. А вот этот хлыщ очень похож на Юрия, форму бы ему еще. Но с формой такой толстенный саквояж носить нельзя, это я запомнила. Тип с саквояжем свернул в трактир, в котором мы сидели с Песцовым в ожидании завтрака, я дальше следить за ним не стала, поэтому для меня оказалось полнейшей неожиданностью, когда возле нашего столика внезапно прозвучало:

– Мисс Мэннинг?

Я удивленно повернулась, увидела того самого хлыща и кивнула. Высокомерно так кивнула. Мол, я-то мисс Мэннинг, а вот вы, любезнейший, кто? Песцов-то его точно знал: вон как неприязненно смотрел, не торопясь даже здороваться, не то что представлять знакомого. Впрочем, с последним тот прекрасно справился сам.

– Андрей Анатольевич Моськин. – Он смешно шаркнул ногой и склонил голову. – К вашим услугам. У меня поручение к вам от штабс-капитана Волкова, с которым у вас были достигнуты определенные договоренности.

Не дожидаясь ответа ни от меня, ни от Песцова, он сел на свободный стул, продолжая двумя руками держать саквояж. Носом он водил так, словно пытался уловить сразу все запахи в зале. Надеюсь, запах выпечки не даст ему заметить, что от меня не пахнет ровным счетом ничем.

– Здесь обещанные господином штабс-капитаном деньги. От вас требуется всего лишь собственноручно написать расписку.

Глава 29

Песцов смерил столь пренебрежительным взглядом Моськина, словно тот пришел в мятой одежде и грязных ботинках, да еще и высморкался в рукав. Моськин ничуть не стушевался, поэтому мой компаньон высокомерно процедил по-русски:

– Милейший, во-первых, мы не договаривались со штабс-капитаном о посредниках, а во-вторых, ни о каких расписках речи не шло. Вы хотите сказать, что Волкову недостаточно моего слова?

Моськин ничуть не смутился:

– Разумеется, Александру Михайловичу вашего слова было бы достаточно, но, во-первых, я не он, а во-вторых, речь сейчас идет о мисс Мэннинг. – Он приложил руку к груди. – Прошу меня извинить, я всего лишь хочу сделать все наилучшим образом.

– Хм… – вставила я, делая вид, что изо всей пылкой речи уловила всего лишь свое имя.

Получилось весьма выразительно. Во всяком случае, Моськин повернулся ко мне и продолжил уже на английском:

– Вы же не будете возражать, мисс Мэннинг, подписать документ о получении денег? Исключительно ради порядка и отчетности.

– Штабс-капитан вам не доверяет? – противным тоном осведомился Песцов. – Мисс Мэннинг ничего не будет подписывать, поскольку мы ничего подобного с Волковым не обговаривали.

– Но предполагалось, что он будет передавать деньги сам.

– Вот пусть приезжает и передает, – милостиво предложил Песцов. – С ним мы, точнее я, договаривался, с ним и будем решать все денежные вопросы. Мало ли что вы задумали. Вдруг вы с нашими расписками прямиком в полицию пойдете?

– Вы меня оскорбляете? – взвился Моськин.

– А что я должен думать, если вы пытаетесь нарушить договоренности, достигнутые с Волковым?

– К сожалению, Александр Михайлович не может пока сюда прибыть, но он заинтересован, чтобы этот вопрос разрешился в ближайшее время.

– Если заинтересован, то прибудет и вопрос разрешится, – твердо ответил Песцов. – Брать деньги от незнамо кого мы не будем. Да еще расписки писать, с которыми вы неизвестно что сделаете. Нет уж, ищите дураков в другом месте.

Я согласно кивнула. Уж что-что, а расписку я точно никакую писать не буду. И даже дело не в том, что понятия не имею, как писала мисс Мэннинг (подозреваю, что у настоящей мисс Мэннинг почерк от крэговского тоже отличался), а в том, что наверняка магическими методами можно определить, кто именно приложил руку к бумаге.

Моськин картинно вздохнул. Этаким тяжелым выразительным вздохом, подразумевающим: «Вы только посмотрите, с какими идиотами приходится работать». Но вздохами было не пронять ни меня, ни Песцова, поэтому Моськин решил продолжить переговоры.

– Штабс-капитан предположил, что вы можете отказаться, – с довольно неприятной улыбкой сообщил он, – поэтому предложил альтернативный вариант. Я вам вручаю деньги безо всяких расписок, но при этом… – он сделал паузу и обвел взглядом сначала меня, потом Песцова. – При этом проверяю вас на артефакте, а именно: что вы не находитесь под воздействием плетений, изменяющих облик.

Итак, Волков точно что-то унюхал и теперь надеется, что врученные деньги ему вернутся вместе со мной.

– Ну знаете ли, господин Моськин, это уже переходит всяческие границы! – процедил Песцов. – Идите-ка вы со своими предложениями отсюда, пока я полицию не позвал. – И рукой этак вальяжно на выход помахал.

– Поверьте, Дмитрий Валерьевич, и в мыслях не было вас оскорблять, – залебезил Моськин. – Но сумма большая, и я должен быть уверен, что не отдам ее незнамо кому. Мне, знаете ли, из своего кармана выплачивать придется, ежели что. Так что, будьте любезны, войдите в мое положение.

– Не буду любезен, и мое положение меня устраивает куда больше вашего, – отрезал Песцов. – На голосе мисс Мэннинг любые магические манипуляции сказываются отрицательно. У нее вечером концерт, восстановиться не успеет. То есть по факту вы предлагаете расстроить целый зрительный зал ради