Гимназистка. Нечаянное турне - Бронислава Антоновна Вонсович

– Разумеется. Пение Свиньиной – изощреннейший вид пыток, к друзьям его не применяют, – убежденно сказал Песцов.

– Ее приятельницы так не считают.

– Еще как считают, – не согласился Песцов, – просто боятся говорить. Вы же наверняка видели их лица, когда Свиньина завывала. Такой ужас не подделаешь. Да и какие это приятельницы – так, прилипалы к богатым.

С этим трудно было не согласиться. Концерт был устроен, чтобы показать преуспевание Свиньиных-Морских. Не каждый может пригласить заезжую актрису, и пусть высота ее голоса не достигала Поленькиной, но исполнение было куда интереснее. Я бы сама себя с удовольствием послушала со стороны. Но добавление Поленькиного вокала было не единственным неприятным сюрпризом этого концерта.

– Я вам не сказала, еще один кристалл рассыпался, – сообщила я Песцову.

– Вот незадача, – расстроился он. – Значит, и остальные скоро посыплются. Который в этот раз?

Я пояснила словами, решив не петь и не травмировать окончательно чувствительные песцовские уши, которые еще не восстановились после принудительного хозяйского концерта.

– Эта ария не слишком популярна, – обрадовал меня Песцов. – Она даже не во всех городах была заявлена. Заменим на что-нибудь другое.

– Или вообще концерт отмените за отсутствием исполнительницы, – напомнила я.

Песцов ожидаемо скис.

– Что-то мы с вами болтаем и болтаем, а могли бы провести время с куда большей пользой, – проворчал он.

– Это как?

– Поспать. Нам же ехать далеко.

Идея была не лишена привлекательности. В салоне было тепло, а сиденья были мягкими, и на них вполне можно устроиться довольно удобно, если устраиваться в одиночку. Второй пассажир был тут лишним.

– Тогда, может, оставите мне целиком заднее сиденье? – предложила я.

– А сам побегу за автомобилем? – возмутился Песцов.

– Зачем же? – удивилась я, хотя и подмывало ответить, что ему пробежка не помешала бы: и разомнется перед ужином, и похудеет. – Впереди усядетесь.

– Рядом с извозчиком?

Праведное негодование Песцова было смешно.

– Это не извозчик, а шофер, – поправила я.

– Какая разница? Приличные люди не сидят где попало, – настолько убежденно сказал Песцов, что я поняла: как ни уговаривай, сиденье мне в полное распоряжение не отдадут.

– Вы громко храпите, Дмитрий, – сделала я последнюю попытку, хотя храп просто потерялся бы на фоне шума мотора. На редкость громкий автомобиль нам выделили. Интересно, существуют ли какие-нибудь магические заглушки шумов?

– Кто храпит? Я? – взвился Песцов. – Да я сплю так, что проходящая мимо кошка не услышит.

– Ага, есть такие, с белой шерстью и с голубыми глазами, – припомнила я вдруг про мутацию, сопряженную с глухотой.

Песцов подвох почувствовал, но с чем тот связан, не понял.

– Ладно, отключайте ваше плетение, – недовольно сказал он. – Попробую хоть немного поспать, хотя в таких условиях разве уснешь?

Он демонстративно всунул между нами свой саквояж, отклонился к стенке автомобиля и прикрыл глаза. Я сняла полог и последовала примеру компаньона, тем более что другой возможности отдохнуть может и не выдаться, а если придется удирать от Волкова, то нужно это делать полной сил и с ясной головой. Свой саквояж я держала на коленях: все же содержимое там куда более важное, чем у Песцова. Бритвенный набор, или что у него там лежит, в случае чего и новый можно купить, а кто знает, что случится с потерянным домовым.

Уснуть не удалось: неимоверно трясло то ли на ухабах, то ли от странно работающего двигателя. Поэтому через некоторое время я открыла глаза и посмотрела в окно. Но оно уже оказалось покрыто тоненьким слоем инея от моего дыхания. Пришлось снять перчатку и приложить руку, чтобы получить возможность увидеть хоть что-то. Но когда иней под рукой подтаял, выяснилось, что снаружи все равно ничего не разглядишь: стемнело.

Песцов же совершенно нагло спал, приоткрыв рот и воодушевленно похрапывая, и проснулся, лишь когда шофер остановился, чтобы размяться и долить бензин в топливный бак из канистры. Только тогда компаньон встрепенулся, недовольно дернул носом, чихнул и выскочил наружу, принявшись что-то живо выспрашивать у нашего шофера. Тот бросил пару коротких слов и потопал куда-то в сторону от дороги, вмиг пропав из виду. Я испуганно выскочила и только в последний момент спохватилась спросить на английском:

– Дмитрий, куда он ушел?

– Естественные потребности организма, – важно пояснил Песцов. – Составлю-ка я ему компанию, и вы пока можете прогуляться куда-нибудь туда. – Он небрежно махнул рукой в сторону, противоположную той, куда утопал шофер. – Ехать еще далеко, имейте в виду.

После чего он деловито затрусил по следам шофера, мне же пришлось протаптывать дорожку самостоятельно, и снега в ботинки я набрала прилично, даже вытряхивать пришлось, когда вернулась к машине. А там уже Песцов вовсю разбирал корзину Свиньиных-Морских и подкармливал шофера, а то вдруг у того сил не осталось нас довезти. Мне тоже достался небольшой бутерброд, с которым я залезла в машину, повертела в руках и отправила в саквояж. Есть не хотелось совершенно. Никогда не думала, что на машине будет ехать куда утомительнее, чем на санях. Голова уже раскалывалась от постоянного шума.

Приехали в город мы посреди ночи и едва добудились портье в гостинице. Тот, зевая во весь рот, сообщил, что нами никто не интересовался, пообещал сообщить, если кто вдруг начнет узнавать, выдал ключи и наверняка отправился досыпать.

– Дмитрий Валерьевич, купите мне с утра газеты, – попросила я перед тем, как зайти в номер.

– Какие именно?

– Все, что будут, – решила я. – Нужно же быть в курсе того, что происходит у Рысьиных.

– Только у Рысьиных? – хмыкнул он.

– Про Волковых тоже неплохо было бы узнать. – Я сделала вид, что намека не поняла.

Сил у меня еще хватило на короткую беседу с Мефодием Всеславовичем, которому достался мой так и не съеденный бутерброд, а потом я доползла до кровати и попросту отключилась.

Проснулась утром от стука в дверь и бодрого песцовского голоса:

– Мисс Мэннинг, просыпайтесь, у меня хорошие новости. Да просыпайтесь же!

Я разгладила помятое за ночь платье магией, порадовалась, что на мне чужая иллюзия, а значит, никто не увидит моей невыспавшейся физиономии, и рывком распахнула дверь, за которой Песцов чуть не прыгал от переполнявших его эмоций. В руках у него была запрошенная мной пачка газет, статья в одной из которых и вызвала столь бурное проявление песцовских чувств. Я впустила компаньона в номер, закрыла дверь, поставила полог и спросила чуть хриплым после сна голосом:

– Что случилось, Дмитрий Валерьевич?

– Волкова задержали. Причем обвинение такое, что не отвертится.

– И в чем его обвиняют?

– Он украл у Соболева домового. Представляете, какой мерзавец? Это ему так не спустят, до Совета уже