Грешник - Эмма Скотт
С яростным ревом Кас набросился на Астарота. Под безжалостным дождем залязгал металл. Кассиэль снова взмахнул смертоносным клинком. Астарот увернулся и отступил, но Кас был неумолим, даже со сломанной правой рукой и бесполезным крылом, свисающим сбоку. Еще один взмах. Их клинки столкнулись, и Касу удалось отбросить Астарота назад. Еще удар. И еще. Астарот мог лишь сдерживать безумный натиск сверкающего меча Кассиэля.
Но долго это продолжаться не могло. Мое сердце разрывалось на части от понимания, что каждая секунда приближает Кассиэля к смерти. Хуже смерти – к возвращению на Другую Сторону, где он навечно останется рабом Астарота.
Наконец, взмахнув крыльями, Кас сбил Астарота с ног на краю пентаграммы, запыхавшегося, но невредимого.
Кассиэль повернулся ко мне. Даже на его бескровном лице, даже среди жуткой черноты его глаз я угадывала любовь ко мне. Она выплескивалась наружу словно волны прилива.
– Ты была права, Люси, – произнес он срывающимся голосом. – Любовь спасла меня. Твоя. Она не закончится с моей смертью. Я заберу ее с собой…
– Пожалуйста, – закричала я, заливаясь слезами, – не уходи!
Мои слова потонули в крике, когда позади Каса поднялся Астарот. Одним плавным движением он вонзил свой меч в спину Кассиэля, и я с ужасом наблюдала, как конец лезвия вырвался из его груди.
Человеческой груди.
За долю секунды до того, как лезвие коснулось его, Кассиэль обернулся человеком.
Казалось, время замерло, когда Кас повис на лезвии, а потом медленно соскользнул на колени. Я поймала его и прижала к себе. Вместо черной полилась красная кровь, окрашивая оливковую кожу Кассиэля. Он перевел на меня взгляд. Человеческий взгляд, полный любви. Его окровавленные губы изогнулись в дрожащей улыбке. Где-то вдалеке раздался обескураженный вопль Астарота.
– Кас, нет, – выдохнула я. – Нет, не надо… Ох, прошу тебя, нет…
Я прижала ладонь к кровоточащей ране на том месте, где у него был шрам. Из-под моих пальцев толчками выплескивалась кровь. Ее было очень много. Слишком много.
– Нет! – закричал Астарот, а затем изобразил жуткую, вымученную улыбку и снова потянулся ко мне. – Пойдем, моя кошечка. Ты не должна здесь оставаться. Твое горе… Я могу заставить его исчезнуть. Могу показать тебе, как его использовать. Чтобы отомстить за жестокость жизни. Чудовищную несправедливость…
– Нет. – Я погладила Каса по щеке, когда его грудь содрогнулась в ужасающих спазмах, и прижалась губами к его уху, пока мои слезы смешивались с дождем: – Послушай меня. Я все видела. Ты не смог бы меня спасти. Слышишь? В случившемся не было твоей вины. Я благодарна. Благодарна за свою любовь к тебе и за то, что любима тобой. Я бы не променяла ни единой минуты, проведенной вместе с тобой, ни на что на свете. Ты меня понял?
Кассиэль смотрел в небо, и его прерывистое дыхание замедлилось. В уголке его глаза сверкнула слеза и скатилась по щеке. Я поцеловала ее, чувствуя соль на губах.
– Прости это себе, малыш, – прошептала я, задыхаясь от слез. – Это нормально… прощать.
Астарот издал еще один рев, безумный и яростный.
– Она познает бесконечную боль, я обещаю тебе, Кассиэль. Я пошлю своих слуг… Целые легионы. Ты отправишься в свое драгоценное Забвение, зная, что обрек ее на вечную агонию!
Он занес свой меч, и у меня было лишь мгновение, чтобы задаться вопросом, солгал ли Амбри насчет моей близкой смерти. Вдруг стоянку залил чистый белый свет, и по воздуху разлился безошибочно узнаваемый запах курительной трубки.
«Незаконченное дело…»
Мучительный крик Астарота прорезал воздух. Я прищурилась, наблюдая, как свет пронзает демона, потоки белого пламени прожигают его насквозь и стелются по земле, как фитиль, уничтожая каждую извивающуюся змею, пока не осталось ни одной. Крик Астарота эхом разнесся по округе. Затем свет померк, оставив после себя пустоту. Все затихло, и лишь дождь барабанил по земле вокруг меня.
– Он ушел, – сказала я Кассиэлю, смеясь сквозь слезы. – Ты в безопасности. Ты… – Мои слова обернулись тихим вскриком. Взгляд Кассиэля остекленел, а тело лежало неподвижно. – Ох, Кас. Нет…
Я схватила его за окровавленную футболку и тряхнула. Его застывший взгляд не двигался. Я прижалась щекой к области сердца, но ничего не услышала. В моей груди зародился низкий стон. Из самой глубины души. Долгие мгновения я просто качала его в своих объятиях, а его футболка пропитывалась моими слезами, смешанными с его кровью. Я крепко зажмурилась, не обращая внимания на ливень.
Не знаю, как долго я его держала, когда услышала осторожные шаги. Запах курительной трубки, сладкий и знакомый, стал сильнее.
Я медленно подняла голову.
– Папа?
Стоянка была пуста, но папа стоял рядом. Его присутствие ощущалось повсюду.
– Пора идти, Люси.
– Нет, я не могу. Кас…
Я снова опустила взгляд – Кассиэль исчез.
– Нет… – Пальцы сжимали пригоршни грязи, и меня сотрясли рыдания, выворачивавшие душу наизнанку. – Я думала, что была готова. Я не готова. Я не могу снова его лишиться. Пока нет. Пожалуйста!
Белый свет вернулся, но на этот раз меньше похожий на огонь. Скорее на облако или пух. Мягкий и нежный, с бледно-голубой каймой. Он окутал меня чувством умиротворения, которому здесь было не место, не тогда, когда грудь раздирало обжигающей мукой из-за Кассиэля. Свет не успокоил боль до конца, но во мне хранилось так много любви, что она постепенно наполнила меня всю и вытеснила остальные эмоции.
Потому что нет ничего сильнее.
Свет становился все ярче и ярче, заставляя меня снова закрыть глаза. Он ширился и заполнял все пространство. Вдруг я увидела одинокое черное перо, ярко выделяющееся на белом фоне. Я схватила его и крепко сжала, как раз в тот момент, когда свет поглотил меня целиком.
– Пойдем, тыковка, – папин голос был нежным, добрым и полным любви. – Пойдем домой.
25
Путь к моей квартире прошел словно во сне. Все мышцы ныли, ноги при каждом шаге казались свинцовыми. Я дрожала от холода, промокшая под дождем, покрытая грязью и кровью. Кровью Кассиэля.
Ее было очень много… Теплый свет и присутствие папы повели меня к кровати, где я стиснула в кулаке черное перо.
Как только моя голова коснулась подушки, я заснула без сновидений.
Несколько часов спустя я проснулась, хватая ртом воздух. Резко села, охваченная паникой. Паникой от потери чего-то ценного…
Тяжело дыша, я огляделась. Моя футболка и спортивные штаны были сухими и чистыми. Царапины и следы укусов змей на руках и ногах исчезли. Солнечный
