Грешник - Эмма Скотт
Будильник зазвонил в шесть утра, как обычно. И, как обычно, я полезла под подушку за пером. Рука скользнула по гладкой простыне. Я отбросила подушку в сторону. Там не было ничего, кроме пепельного пятна в форме перышка.
– Нет. Нет, нет, нет…
Я разворошила всю постель, перетряхнула простыню и одеяло. Исчезло. Плотина вокруг моего сердца чуть не прорвалась, но мне каким-то образом удалось взять себя в руки. Я оделась для работы и направилась к двери. Но остановилась посреди гостиной с сумочкой в руке. Эдгар все так же стоял в горшке у открытого окна, совершенно засохший. Его листья завяли и побурели, опадая один за другим. Я несколько раз его поливала, но было уже слишком поздно. Он не собирался оживать.
Я отнесла растение на кухню, нажала на педаль, чтобы открыть мусорную корзину, и выбросила его. Крышка со щелчком закрылась, а моя сумка выпала у меня из рук. Я рухнула на пол, сотрясаемая душераздирающими рыданиями, и плакала до тех пор, пока не начали трястись руки и не заболел живот. Снаружи снова пошел дождь – не буря, но довольно сильный ливень. Я же выплакала весь свой запас слез и теперь гадала, хватит ли мне сил когда-нибудь подняться с пола.
Но я встала.
Собрала всю свою волю в кулак и медленно поднялась на ноги. Вытерла слезы и вышла из квартиры. Заперла дверь, затем повернулась на верхней ступеньке лестницы, а в следующий момент мой громкий вздох потонул в шуме дождя.
На пустыре лежало тело.
Я застыла, внутри все сжалось, а сердце замедлилось, с трудом гоняя кровь. Разум подсказал, что человек живой. Я заметила неуверенное движение его ног. Сквозь шум дождя до меня донесся тихий стон.
Я шагнула на ступеньку ниже, затем еще.
Кассиэль медленно подтянулся и сел. На нем все было черное: джинсы, ботинки, кожаная куртка. Он огляделся вокруг с озадаченным выражением лица. Красивого, мужественного лица, которое я любила больше любого другого. Его взгляд остановился на мне, и он улыбнулся.
– Люси.
Глубокий тенор его голоса вывел меня из оцепенения. Мне захотелось кинуться в его объятия, а волна радости была такой мощной и сокрушительной, что я едва могла дышать. Или поверить.
Я покачала головой, отступая назад.
– Нет. Нет, это не… Я видела, как ты погиб. Я держала тебя на руках, пока ты умирал…
– Знаю, – хрипло ответил он. – Я помню. Но Люси, я…
– Это нереально. Это не по-настоящему, – прорыдала я, поскользнувшись на ступеньке и резко сев. Слезы снова потекли рекой, пока тело боролось с тысячей различных эмоций. Меня охватила надежда, в то время как в голове перемешались всевозможные предположения. Со мной играл демон. Выбрал самое больное место, чтобы вонзить нож в свежую рану.
Я спрятала лицо в ладонях.
– Оставь меня. Оставь меня в покое!
– Люси…
В голосе Кассиэля звучала му́ка. Я слышала, как он поднялся по ступенькам, чувствовала, как он сел рядом со мной. Его запах – свежесть дождя и тепло тела – окутал меня, приятный и чистый.
– Люси, это я. Я вернулся. Сам не понимаю как. Они позволили мне вернуться, и теперь я здесь. – Я услышала его прерывистое дыхание, его голос, грубый от эмоций. – Боги небесные, как ты прекрасна. Взгляни на меня. Прошу тебя, посмотри на меня, Люси. Посмотри на меня, чтобы я знал, что это не сон.
Я опустила руки и разлепила опухшие веки. Его лицо было очень близко, а взгляд переполняла тревога. И любовь. Безграничная любовь.
– Это все происходит на самом деле?
Кас кивнул и начал что-то говорить, но я приложила ладонь к его губам, заставляя замолчать. Он сидел неподвижно, и его собственные глаза блестели, когда я позволила себе его осмотреть. Держа за подбородок, обвела пальцами его губы, брови, скулы, прямую линию носа. Потусторонняя аура исчезла, и он выглядел очень по-человечески с веснушкой возле уха и прядью влажных волос, ниспадающей на лоб. Постепенно у меня не осталось сомнений, что тепло его кожи под прохладным дождем реально.
– Кас? – прошептала я.
Он кивнул, в его глазах стояли слезы.
– Да, любимая. Это я.
Я наконец позволила себе поверить в происходящее и потянулась к Кассиэлю. Из моего горла вырвалось судорожное рыдание. Он заключил меня в объятия, и мы сидели на лестнице под дождем, обнимая друг друга, мои волосы впитывали его слезы, пока я крепко прижималась щекой к его шее. Мы обнимали друг друга нежно, осторожно, но с каждой минутой все крепче. Его присутствие вновь пробудило потоки слез, и я прильнула к нему, позволяя себе выплакаться.
– Что произошло? – спросила я в конце концов, отстраняясь и обхватывая ладонями его лицо. – Как ты здесь оказался?
Он покачал головой.
– Не знаю. Все очень туманно. Я был в каком-то другом месте, окруженный белым светом. И я знал… – его голос дрогнул. – Я знал, что свет – это прощение. А потом очутился здесь.
«Он здесь».
– Я не могу в это поверить, – пробормотала я, снова оказавшись на грани слез. – Как много ты помнишь?
– Я помню нас. И битву с Астаротом. – Он покачал головой, и его взгляд стал отстраненным. – Помню, кем был. Чем-то… нечеловеческим. И помню все, что произошло, пока я находился здесь, но ничего из того, что было за пределами. – Он кивнул на площадку внизу. – Или что случилось после того, как я умер там, внизу.
– Ты не помнишь Другую Сторону?
Он нахмурился.
– Раньше я знал, что это значит, верно? Но уже нет. И не думаю, что должен помнить. Это как сон. Я проснулся на твоем заднем дворе и считаю, что это все, в чем я должен быть уверен. Что мне дали второй шанс. И что не любовь виновата в том, что произошло со мной. Я любил тебя, но ненавидел себя за то, что позволил тебе умереть. Ненависть – вот что сделало меня тем, кем я был.
– Ты не виноват, – прошептала я, погладив его по щеке. – И никогда не был.
– Я наконец понял это, когда умирал у тебя на руках. Я тебя слышал, Люси. Ты сказала, что благодарна, и я понял, что тоже благодарен, – его голос снова дрогнул, и он отвел взгляд. – И что я…
– Что? – тихо спросила я.
– Я никогда их не оплакивал, – продолжил он. – Моих родителей. Мою сестру… Я наблюдал
