Академия чаросвет. Отражение - Ольга Ярошинская
Целители напичкали ее горькими лекарствами и отправили домой, но Найрин не помнила, где ее дом. Кучер набил трубку, раскурил, выпуская ядреный дым, и Найрин поморщилась от запаха и отошла подальше. Очень хотелось пить, и, заметив блеск воды, она спустилась к ручью, разрезающему ковер травы гладкой лентой.
Что-то было такое важное, связанное с ковром. Найрин попыталась поймать ускользающую нить, но та как всегда оборвалась, не приведя ни к чему. Смех, быстрый бег по ночному лесу, серые глаза, горящие чаросветом, — жалкие обрывки воспоминаний разлетались как от порыва ветра. У нее остался лишь один осколок памяти — красавица-блондинка, улыбающаяся с торжеством победителя. Найрин знала — это она виновата в том, что произошло. Надо найти ее и все исправить.
Встав на колени на густую траву, она зачерпнула воду ладонью, склонилась…
Широкий ручей тек неспешно, и вода искрилась под солнцем как зеркало. А из отражения на нее смотрела та самая девушка. Только вылинявшая, словно картинка из старой книги. Как будто страницу слишком часто переворачивали, трогали липкими пальцами, а может, и ставили на нее чай.
Найрин застыла, разглядывая знакомые черты: тонкий нос, аккуратные губы, чуть раскосые глаза. В ее воспоминаниях они были ярче, а теперь их сочная зелень как будто угасла. Волосы висели тусклыми прядями и не светились.
— Нет, — сказала она. — Этого не может быть.
Наклонившись над ручьем сильнее, оперлась руками на каменистое дно, и лицо в отражении исказилось злобой.
— Нет! — выкрикнула Найрин и ударила ладонью по воде.
У нее была хоть какая-то цель — единственное, за что она смогла уцепиться. А теперь у нее забрали и это?! И, выходит, она сделала все это сама?!
Найрин ударила кулаком по ненавистному лицу, рассадив костяшки о камни на дне ручья, еще раз, и еще.
— Это ты во всем виновата!
Треск, шум, крики… Найрин вскинула голову, но ее сшибли с ног, опрокинув в ручей. А когда она поднялась, тут же схватили, закрутив руки за спину.
— Еще одна! — выкрикнул мужик. — Вроде всех поймали!
— Это ошибка! — воскликнула Найрин. — Я не та!
— Разберемся, — пообещал мужик, подталкивая ее в спину.
Они вышли назад на дорогу, куда привели других пленников с веревками на шее точно скот. Найрин попыталась высвободиться, но следующий тычок был куда сильнее. Она чуть не упала, но ее рванули за волосы вверх.
— Без шуток мне, тень, — скомандовал надзиратель.
— Я не тень! — заявила она. — Я еду домой!
— А она вроде как загорелая, — заметил второй мужик, тощий и лопоухий. — И одежка похожа на форму академии. Только грязная вся…
— Я упала в ручей, — поспешно сказала Найрин. — Я хотела попить.
— Да украла, небось, — равнодушно сказал первый.
Найрин вывернула голову, пытаясь рассмотреть его лицо, но заметила лишь нос картошкой и изрытые шрамами щеки.
— Меня зовут Найрин, — торопливо сказала она. — Меня ждут дома. Я не тень.
Серебряный кругляш прижался к ее лбу, а потом чуть не ткнулся в нос.
— Ноль, — с удовольствием сообщил лопоухий. — Никакого чаросвета. Так что захлопни рот и полезай к остальным.
Найрин в отчаянии глянула по сторонам, но ее экипаж уже ехал прочь, и черный дым от трубки кучера стелился следом как от пепелища. А впереди стояла целая вереница повозок, похожих на клетки для канареек.
— Как же так, — прошептала она. — Я Найрин. Я…
— А ну, пошла! — ее затолкали к другим пленникам, заскрежетал засов. Пол покачнулся, и Найрин, не удержавшись, упала на какого-то мужчину.
— Смотри-ка, Трою счастье привалило, — рассмеялись вокруг.
Найрин сползла с колен мужчины, виновато на него посмотрела: грубоватое лицо, рыжая щетина, глаза большие, в ржавой оправе ресниц.
— А ты и правда ничего, — усмехнулся он. — Что-то я тебя не припомню. Из другой клетки?
— Я Найрин, — прошептала она, глотая слезы.
— Трой, — представился он. — Я б пожал тебе руку, но наши любезные чаросветы подарили мне модные браслеты.
Он повернулся боком, продемонстрировав запястья, прикованные к толстому пруту.
— Ты б ее скорей попытался облапать, — усмехнулся другой, с носом длинным как клюв.
— Возможно, — улыбнулся Трой. — Ты откуда такая?
— Я… не помню, — пробормотала Найрин, и на ее глаза навернулись слезы. — Я ничего не помню!
— О-о-о, — со значением протянула какая-то тетка, придвинувшись к ним поближе. — Небось чарословом шарахнули. Есть у них такое — забываешь и себя, и мать родную. У нее вон и плечо перемотано. Дай-ка взгляну, деточка…
Она устроила Найрин поудобнее, поправила сползшие бинты, выразительно глянула на рыжего.
— Похоже на когти твари, — произнесла со значением.
— Так ты у нас опасная крошка, — одобрительно хмыкнул тот. — Задала жару проклятым чарам! Ничего. Надежда еще есть. Свет вспыхнет во мраке. Седьмой дом возродится.
— Рты закрыли! — прикрикнул надсмотрщик, ударив по прутьям дубиной.
— А куда нас везут? — тихо спросила Найрин.
— В Ночь, — вздохнула тетка. — Вроде какие-то чарские шахты…
Они свернули на дорогу похуже, клетку затрясло на ухабах. Но странное дело — Найрин больше не укачивало. Как будто теперь, узнав о себе хоть что-то, она обрела опору. Выходит, она тень. Она участвовала в сопротивлении. Ее зачаровали — и она потеряла память, такое бывает. Ее оцарапала тварь. Наверное, ей удалось их обмануть и сбежать, но теперь ее снова поймали.
Плечо ныло, и Найрин сместилась поближе к Трою. Оперлась на крепкий поджарый бок, чтобы плечо не так трясло. Рыжий покосился на нее и усмехнулся краешком губ.
— Держись возле меня, крошка, — прошептал он. — Я тебя не обижу. Мы сбежим.
Найрин кивнула.
— Немного везения — и все будет пучком, — тихо подтвердил носатый. — Видел, как Вилли шмыгнул в экипаж на дороге?
Он ударил себя ладонью по колену и тихо рассмеялся, оскалив кривые желтые зубы.
— Представляю, как удивился тот чар, что вышел поссать. Возвращается — нет никого. А Вилли уже далеко.
— Такая судьба, — важно сказала тетка. — А против судьбы не попрешь. Рина, а ты хоть что помнишь?
Прикрыв ресницы, Найрин уплывала в сон. Осколки памяти таяли как лед, превращаясь в обычную воду, и та утекала все дальше
