Академия чаросвет. Отражение - Ольга Ярошинская
Бастиан открыл дверь таверны, и на нас волной хлынули ароматы. Меня слегка замутило, но хозяин заведения уже спешил навстречу.
Лучший столик возле большого окна, откуда открывался вид на реку, букет свежих цветов — раньше такие росли разве что на крышах…
— Здесь все по-другому, — сказала я, с любопытством оглядывая таверну.
Нам принесли и хрустящие крендельки, и кисловатый напиток из тьмошника, и сочное запеченое мясо, и подрумяненые на углях овощи, и...
— Мы столько не съедим! — воскликнула я, когда на столе не осталось пустого места.
Бессмысленное расходование еды до сих пор казалось мне глупым расточительством, несмотря на то, что больше никто не знал голода.
— За себя говори, — усмехнулся Бастиан, придвигая поближе тарелку с бубочками.
— Вам не нравится? Хотите что-нибудь еще? — хозяин таверны был рыжим и молодым, и явно волновался, стараясь нам угодить.
— Спасибо, все замечательно, — заверила я.
Пусть соус к мясу тетя Рут делала по-другому, да и тьмошник поторопились сорвать, но готовили тут с душой. К тому же во всем заведении чувствовался класс, которого, надо признать, в нашей таверне не хватало. Вроде бы мелочи: сверкающие приборы, лаконичный узор на тарелках, повторяющийся на лентах штор, кольца на салфетках, — а все вместе создавало стиль.
— Вкусно, — скупо одобрил Бастиан.
Рыжий просиял улыбкой и отошел к кухне, где ему навстречу вышла молодая женщина. Я так и застыла с крендельком у рта, не веря своим глазам.
Короткая война оставила много шрамов. Дом белых котов был обезглавлен, и наследники растащили его на куски. Глава дома белых псов тихо скончался почти сразу же после битвы, но успел передать правление одному из своих сыновей. Сумеречное сопротивление потеряло многих теней, и я регулярно подносила цветы к могиле, в которой, как полагала, покоился и Шрам — друг, который навсегда останется в моем сердце.
А Найрин считалась без вести пропавшей, но я не скучала по ней и уж точно не ожидала увидеть здесь, в придорожной таверне. Она быстро обняла рыжего и скрылась за дверью, бросив на нас жадный, полный любопытства взгляд. Мелькнула шальная мысль, что на ее месте должна быть я. Мы как будто бы обменялись судьбами: прежде Найрин сидела напротив Баса, а я подавала еду, замирая от волнения перед чаросветами.
— Ты в порядке? — спросил Бас. — Как будто побледнела. Тебе не душно? Может, выйдем на воздух?
Он всегда был внимательным, но в последнее время стал даже слишком заботлив. Сколько я ни говорила, что в моем положении нет ничего особенного, — без толку. Хорошо хоть отдохну в поездке от Монтеги. Тот своей болтовней о будущей принцессе ночи бесил до дрожи.
— Все хорошо, — ответила я, поднимаясь. — Пойду, поблагодарю повара.
— Уверена? — спросил Бас, оборачиваясь. — Мэди, там пахнет!
Но я уже открывала дверь кухни. Это и правда была Найрин. Светлые волосы, скромно забранные под платок, острый носик и кошачий разрез глаз, но что-то как будто иначе. Как минимум — тугой живот, обтянутый клетчатым передником.
— Мэдерли! — она прижала перепачканные мукой руки к груди. — Это такая честь!
Или все же не она? Раньше Найрин не смотрела на меня с восторгом!
— Рина, — представилась она. — Вы не знаете, но когда-то мы встречались.
— Правда? — выдавила я.
— На шахтах, — торопливо пояснила она. — Мы с Троем туда загремели, а потом подняли бунт. Свет вспыхнет во мраке! — Найрин воинственно воздела кулак, и я инстинктивно прикрыла живот руками. — Вы тоже пошли за пополнением? — поняла она, расплываясь в улыбке. — Поздравляю! Как чудесно! И мы с Троем ждем ребеночка. Я уж думала, не выйдет у нас — три года впустую, а потом бах!
Найрин вдруг взяла мою руку и положила себе на живот.
— На удачу, — попросила она.
— Желаю вам счастья, — сказала я, и ребенок толкнулся под моей ладонью. — Но, кажется, вы уже его нашли.
Я поняла, что показалось мне неправильным — в этой Найрин не было чаросвета. Ее глаза словно выцвели от солнца, на носу появились веснушки, но она все равно будто сияла.
— Так и есть, — со сдержанной гордостью подтвердила Рина. — Не сразу все легко получилось, но мы трудились, не покладая рук.
Ее руки огрубели от работы, а запястье охватывал простенький обручальный браслет без символов дома.
— Счастливой дороги, Мэдерли! — пожелала она, и я оставила ее, не сказав больше ни слова.
Бас ждал меня на крыльце, и, выйдя наружу, я сразу попала в теплые объятия. Свет нашей любви заливал все небо, и он же горел в серых глазах, что смотрели на меня с внимательной заботой.
— Если ты опять спросишь, все ли у меня хорошо, я тебя стукну, — предупредила я.
— Я готов на жертвы, — ответил он. — Значит, все хорошо?
Я кивнула, уткнувшись ему в шею и втянув любимый аромат мяты. Этот запах всегда мне нравился.
— Хочешь, заедем к оракулам, посмотрим, что там за узор на великом ковре? — предложил Бас. — Тут недалеко.
— Не хочу, — ответила я. — Мы сами творим свою судьбу.
