Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова
«Король велик!» — ветер, порожденный шипением рукотворного дракона, ударил в лицо, взметнул волосы и заставил задохнуться от невероятности происходящего.
Палерий и его подопечные застыли с раскрытыми ртами, не в силах отвести глаз ни от извивающегося ящера, будто стремящегося вырваться из каменных оков и взлететь, ни от ревущего пламени, обжигающего холодные камни и согревающего своим дыханием подземелье. И никто из четверки не заметил, что площадь перед замком накрыла огромная тень. Лишь воздушная волна, вдруг задравшая юбки вверх, заставила девушек обернуться.
Над их головами висела черная виверна. Ее бьющие воздух крылья загородили полнеба, а взгляд невыносимо желтых глаз хищно скользил по столь мелким против нее людским фигурам.
Словно в страшном сне София наблюдала, как дракон вытянул мощную лапу, и черные, отполированные до блеска ногти клещами сомкнулись под ее грудью. Рывок, и ящер с жертвой взвился ввысь. Из-за сильного сдавливания не в силах ни вздохнуть, ни закричать, София краем глаза заметила еще одного человека, который никак не должен был здесь оказаться: у лестницы, в том самом месте, где начиналась тайная тропа, замер лорд Эрли-Как-Его-Там-Асдиш.
Глава 5. Похититель
Выплывая из забытья, первое, что почувствовала Софья — боль в груди. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Создавалось ощущение, что под ребрами торчат ножи — по одному с каждого бока.
Придя в себя в полной темноте, Софи осторожно провела ладонью по телу и зашипела: ножей не оказалось, но возросла уверенность, что стоит ей раздеться, как увидит огромные синяки и кровоподтеки. Тут же яркой вспышкой ослепило воспоминание о черных когтях виверны, хватающей ее и несущей ввысь.
«Меня похитил ящер!» — Софья резко села и задохнулась от болезненного прострела. Чуть передохнув, она приняла наиболее удобную позу, чтобы не причинять себе страдания, и огляделась (насколько это позволила сделать кромешная тьма). Ни намека на окно или дверь, выдающую себя полосой света у порога.
«А существуют ли здесь двери? Если я нахожусь в пещере, то…»
Потолок, где Софи ожидала увидеть дыру для виверны, тоже ответил темнотой.
Боясь сделать лишнее движение, пленница прикоснулась к своему ложу: упругий тюфяк, и далеко не из соломы, гладкие простыни, на ноги наброшено ворсистое покрывало. И как же все это хорошо пахнет!
Если до того воображение рисовало пещеру, куда ее притащил ящер, то по наличию постельного белья можно было заключить, что похитители оставили ее в людском жилище, а судя по изысканному запаху и качеству простыней далеко не в бедном.
«Кто? Кто осмелился похитить меня? Неужели лорд Эрли-Как-Его-Там-Асдиш?» — вспомнив его широко распахнутые глаза, в которых сквозило удивление, Софи посчитала последний вопрос глупым. Незачем ему ее похищать. Совсем незачем. Позвал бы только, и она, не задумываясь, пошла бы сама, настолько сильно он въелся в ее сердце.
Первая любовь она такая.
«Если не Гад, тогда кто?» — вопросы роились в голове, рождая предположения одно страшнее другого. Грасия Кордович? Ей-то зачем? Да еще с помощью дракона. Не слишком ли много чести для серой мыши? Нет, здесь кто-то покрупнее…
Принц? Этот уж точно давно забыл о случайной партнерше по танцам. За два года ни намека на желание продолжить знакомство. Приятное воспоминание, закончившееся вкусом горечи. Кто захочет водиться с бастардом вора и взяточника, каким оказался лорд Мирудский? Все, что ни делается, делается к лучшему. Сестре и брату следует держаться подальше друг от друга.
Правда, однажды во время бала, на который ожидаемо Софья не пошла, принесли целое ведерко мороженого, но при нем ни записки, ни намека на пославшего лакомство. Вот и гадай: Дрейг или не Дрейг.
«Эх! Знал бы ты, что я твоя сестра!»
А может, кто-то в трактире углядел сходство с Миленой? Палек, вон, не догадался. Выходит, не так сильно она похожа на маму?
Рассуждения рассуждениями, но София не теряла времени и продолжала себя исследовать. Сдвинув покрывало, с облегчением выдохнула (пусть выдох и был болезненным) — ее не раздели. На месте и шерстяная юбка, и штаны. Даже мягкие полусапожки не сняли. Невероятно трудно было дотянуться до голенища, но Софья сжала зубы и, превозмогая боль, все-таки убедилась, что кинжал Дарила при ней.
Никогда и никому она не рассказывала, что еще со времен юности взяла себе за правило без оружия в незнакомые места не соваться. Ларий, выслушав и поняв, что так сестре сберечь честь будет спокойнее, подарил небольшой нож, считая, что такой, почти игрушечный, ей придется по руке, но София положила глаз на Беркута — настоящее оружие, способное защитить, а не оставить царапины. Вот и сейчас знание, что кинжал с ней, немного успокаивало. Вид слабой женщины сыграл с похитителями злую шутку: им и в голову не пришло обыскать свою жертву.
Слово «жертва», применимое к себе, покоробило и заставило действовать: переложить Беркут в рукав, чтобы он легко выскользнул в ладонь. Случай применить кинжал еще представится — в этом Софья не сомневалась. Из добрых побуждений на человека ящера не натравливают.
Лихорадочные размышления тем не менее привели к выводам, пусть и звучащим нелепо: если в Драконьем замке вдруг обнаружился лорд Асдиш, значит, он за ней наблюдал. С чего бы ему появиться именно тогда, когда леди Мирудская решила посетить столь далекое от столицы место? Сидел бы рядом со своей Грасией и миловался. Так нет, бегал по тайным ходам и что-то вынюхивал. Не слишком ли много совпадений, чтобы посчитать их случайными? И самое главное доказательство: не зря же из трех девушек похитили именно ее?
Тут же пришло на ум давнее событие: пропажа первого дневника, который вдруг нашелся среди учебников. И хоть в нем не указывалось, кто родился у Милены, знание того, что фаворитка носила под сердцем ребенка, теперь смело можно было отнести к разряду тайн. Из разговора с Палеком Софья, любящая порассуждать, выудила еще одну подсказку: кто-то намеренно убирал людей, знающих, что фаворитка родила. Если бы не управляющий «Жабьим болотцем», который мальчишкой спасся от карательного отряда, на свете не осталось бы ни одного свидетеля пребывания Милены в качестве любовницы Таллена Третьего. Леди Шер выгнали до того, как у Милены случилась страсть с королем, доктор Фурдик, чтобы обезопасить себя, организовал собственные похороны, а кухарку, мать Палека, спалили вместе с деревней. Кто еще знал Милену? Велица? Кормилица короля тоже где-то нашла свою смерть.
«Как же вовремя семья Вежанских покинула деревню и отправилась колесить по Дамарии! Бегство спасло их от гибели».
По
