Аромагия. Книга 2 - Анна Орлова
Я усмехнулась – он меня утешает! – но разжать руки не было сил.
Из-за его спины подошел Исмир, уже успевший сменить облик, и я наконец отпустила сына.
– Здравствуйте, Мирра, – улыбнулся дракон. – Как видите, я сдержал обещание.
– Благодарю вас, Исмир. – Теперь называть его по имени казалось совсем несложно. И спохватилась: – Здравствуйте!
– Здравствуйте, – поздоровался и Петтер, вставая рядом со мной.
Дракон внимательно взглянул в мое лицо (должно быть, на нем читалась обуревающая меня растерянность), потом перевел взгляд на Петтера… Глаза Исмира вдруг полыхнули голубым льдом, и я невольно повернулась, ища, что его так разъярило. И едва не выругалась вслух. Взъерошенные волосы юноши, припухшие губы и шальные глаза… Улики, которых вполне достаточно для проницательного наблюдателя.
– Мам, а когда мы полетим к отцу? – разорвал напряженную тишину звонкий голосок сына.
Вопрос его заставил меня вздрогнуть и умоляюще воззриться на Исмира.
«Вы ему ничего не сказали?!» – взглядом спросила я.
Дракон отрицательно качнул головой. Отвернулся, но звонкой песне бергамота и мяты это нисколько не мешало.
– Понимаешь, Валериан, – начала я, мучительно подбирая слова, – мы больше не вернемся в Ингойю.
– Почему? – удивился он, глядя на меня, и глаза его так походили на глаза мужа, что у меня закололо в груди. – Отца опять перевели?
Боги, милосердные мои боги, а ведь мы, стоящие здесь, лишили его отца. Как признаться Валериану в том, что я наделала? Пусть Ингольв сам подтолкнул меня к этому, это не уменьшает моей вины перед сыном.
Я отвернулась и зажмурилась, с силой сжимая губы.
– Мам, что с тобой? – затеребил меня сын. Его испуг – пряный, брызжущий в горло остро-кислым соком – мгновенно привел меня в чувство. – Мам, что такое?
– Все в порядке, милый, – ответила я, растягивая губы в натужной улыбке.
И, открыв глаза, будто натолкнулась на взгляд Петтера – серьезный и усталый. Пахло от него подорожником, ромашкой и календулой, выдавающими желание залечить мои раны.
Спасибо вам, Петтер. Спасибо за все…
– А у тебя как дела? – спросила я сына. Последние месяцы он провел далеко от дома, даже не подозревая о бушующих там штормах. К тому же детская память изменчива, из нее легко вымарываются неприятности.
– Здорово! – признался Валериан, широко улыбнувшись. – Исмир тоже обалденный!
– Хм, – проговорила я, бросив взгляд на дракона, который отнюдь не выглядел польщенным. – И в чем это выражается?
Я ожидала услышать о силе, неутомимости и чем там еще восхищаются мальчишки, однако Валериан меня ошарашил.
– Прикинь, он заморозил Ингрид! – довольно сообщил он. – Прикинь, она взяла меня в заложники!
Я задохнулась, запоздало перепугавшись.
– Что за выражения? – упрекнула я машинально. – Говори правильно!
– Ну мам, – сморщился он. – Не придирайся! Она нож достала и хотела меня схватить, а я вывернулся! Ну, меня же в академии учили! И тут ее Исмир – раз, она и застыла! Он правда мировой!
Голос Валериана перехватило от восторга, словно звенящего ароматами литцеи кубебы и лайма. А я боролась с недостойным желанием собственными руками придушить Ингрид. Как она посмела?!
Я повернулась к Исмиру:
– Надеюсь, вы ее… – Я запнулась, пытаясь придумать эвфемизм к слову «убили».
– Окончательно успокоил, – кивнул он, усмехнувшись. И запах какао – понимание. – Все равно этим бы кончилось.
Я несколько запоздало вспомнила, что это традиционная казнь ледяных. Хель обливают преступников водой на морозе, драконы же обходятся простым прикосновением.
– Благодарю! – искренне сказала я, не зная, как еще выразить свою признательность. От одной мысли о том, что могло случиться с Валерианом, в душе моей поднималась душная волна ужаса и гнева.
Тяжелый разговор прервало появление Матери, которая, подкравшись сзади, от души хлопнула Исмира по плечу (и хорошо, что не ломом!).
– Эй, здравствуй, дракон! – воскликнула она весело.
– Доброе утро, – с запинкой отозвался Исмир, глядя на Мать, как ребенок на стоматолога. И долькой лимона кислило недовольство.
Мать же, оглядев собравшуюся толпу, приосанилась и продолжила куда торжественнее:
– Мы рады приветствовать ледяного собрата!
Исмир подавил вздох и ответил в том же тоне:
– И я рад видеть достойных хель!
Мать просияла, словно получила долгожданный подарок, и бесцеремонно подхватила Исмира под локоток.
– Эй, тогда будет пир! – провозгласила она, потом залихватски подмигнула собратьям. – Покажем, как может гулять Лед!
Хель ответили согласным ревом. Надо думать, похмелиться после вчерашнего они были не прочь, а тут такой повод!
– Я пока пообщаюсь с сыном, – сообщила я в спину Исмиру.
Валериан хлопал рыжими ресницами, кажется совсем растерявшись от калейдоскопа событий и впечатлений.
Дракон только кивнул, следуя за Матерью как медведь в поводу, и Петтер, поколебавшись, двинулся за ними…
Мы с Валерианом устроились в гостеприимном доме хель. Я налила себе кофе из неприкосновенного запаса, отдав Валериану остатки выпечки. Сын со здоровым аппетитом уминал плюшки и слойки, но даже от их аппетитного аромата мне совсем не хотелось есть. Я все пыталась собраться с мыслями и найти правильные слова.
– Валериан, – начала я, поняв, что это бессмысленно. – Ты уже достаточно взрослый, постарайся выслушать и понять.
– Да, мам. – Сын отложил надкушенную булочку и серьезно посмотрел на меня. – Что с отцом?
Я сглотнула вдруг ставшую горькой слюну и принялась говорить…
Слова кололи горло чертополохом. Я старалась не давать оценки, лишь перечисляла основные факты. В сухом остатке не было ни измен Ингольва, ни побоев, ни намерения меня убить. Впрочем, моей связи с Петтером не было тоже.
Валериан слушал молча, и только бледность лица, на котором ярко проступили веснушки, выдавала волнение. Так хотелось погладить его по голове, прижать к себе, но я терпела, понимая, что сейчас ему важнее узнать правду.
– Значит, отец нарушил присягу, – очень по-взрослому заключил сын, когда мой рассказ закончился. Надо думать, сказывалось пребывание в кадетах.
– Да, – подтвердила я просто. Горло сжималось от сочувствия к моему мальчику и от злости на Ингольва, который так легко разрушил его будущее.
– Его будут судить? – Валериан поднял на меня пронзительно-голубые глаза, в которых сверкали непролитые слезы.
Я только кивнула, опасаясь не справиться с голосом.
– Но ведь он хотел как лучше! – вырвалось у Валериана, с силой сжавшего кулаки. И тяжелый, непрозрачно-оранжевый запах бархатцев – протест. – Разве не так, мам?
– Так, – согласилась я, не уточняя, кому именно хотел сделать лучше Ингольв. – Но благими намерениями вымощена дорога к Хель.
Сын прикусил губу, отвернулся.
– А что будет с нами? – спросил он дрожащим голосом. – Мы же теперь семья предателя, да?
Я не выдержала: вскочила, обняла за вздрагивающие плечи. Боги, какой же он еще ребенок! Мой маленький мальчик…
– Все будет хорошо, – тихо ответила я. – Обещаю. Все будет хорошо!
