И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская
Далейн нахмурился, и Мара поняла, что слова её прозвучали слишком резко.
– Прости, я не хотела так! – поспешно воскликнула девушка.
Далейн обратил к ней печальное лицо и, взяв её руку в свои ладони, сказал веско:
– Я не хозяином хочу быть тебе, Эрсель, не господином, а мужем! Ты нужна мне! И сын твой будет мне родным!
Мара давно ожидала подобных слов, но теперь растерялась, не зная, что ответить.
– Далейн, я очень благодарна тебе за всё, – начала она нерешительно. – Я уважаю тебя и считаю своим благодетелем. Но никто и никогда не займёт в моём сердце место отца моего сына! Я люблю его по-прежнему, хоть он и далеко от меня. Да и ты, боюсь, заблуждаешься, говоря о своей любви… Ты не меня любишь, а воскресшую память. Но я – не твоя жена, лишь её отражение. Не обманывай себя! Хоть мы и похожи, я никогда не заменю её в твоём сердце, – Мара замолчала.
Отпустив её руку, молчал и разбойник.
– Это Налана разболтала? – спросил он, ненадолго одарив принцессу светом зелёных глаз.
– Земля слухами полнится… – ответила девушка уклончиво.
– Больше кому? Может, ты и права, Эрсель, – сказал Далейн. – Только… я думаю, мне нужна именно ты. Быть может, ты подумаешь над моим предложением? Я дам тебе время.
Мара Джалина покачала головой:
– Скажи мне, атаман Далейн, если бы твоя Элладина была жива, пусть даже далеко отсюда, недоступная для тебя, пусть у вас был бы один шанс из тысячи тысяч встретиться когда-нибудь много-много лет спустя… Всего один, но был бы! Смог бы ты полюбить другую девушку?
Далейн поглядел ей в глаза и ничего не ответил.
– Прости! – сказал он, поднимаясь. – Если всё-таки передумаешь, помни, что я жду тебя! Прощай!
И атаман ушёл, оставив Мару с горечью вины на сердце.
Утром следующего дня Мара и Налана занимались стиркой. Киралейн ещё спал в доме, а женщины плескались в корыте у крыльца. Мимо сновали туда-сюда пешие и конные разбойники, но занятые своим делом дамы не глядели на них. Почувствовав чьё-то пристальное внимание, Мара Джалина оторвалась от мокрого белья и, подняв голову, вздрогнула под взглядом черных, как уголь, глаз. Остановившийся напротив всадник оказался Гриером. С ним было ещё два наездника. Гриер поклонился и сказал с гаденькой улыбкой:
– Утро доброе, красотки! Не скучно тебе здесь, милая? А то – приходи к нам! Я найду способ тебя развеселить, со мной не заскучаешь…
Мара ничего не ответила. Налана, обернувшись, одарила черноволосого атамана презрительным взглядом, выражавшим всё её отвращение к нему.
– Брат Гриер! – долетел до них голос Далейна. Их предводитель шёл навстречу гостям с распростёртыми объятиями. – Ты когда научишься понимать разницу между своим и чужим? Ну что тебе опять надо от Эрсель?
Гриер легко соскочил с лошади, отвечая:
– Я просто поприветствовал старую знакомую… Выразил своё почтение, так сказать!
Они пожали руки друг другу и обнялись крепко.
– Рад видеть тебя! – сказал Далейн.
– Я тоже. И поверь, мне нынче не до бабских юбок! – разбойник кивнул в сторону Мары.
– Что-то случилось? – сразу насторожился Далейн.
– Ещё нет. Но беда, в аккурат, не за горами! Шаннарцы собирают стаю. У границы моих владений появляются их небольшие вооружённые отряды. И они стекаются в такую кучу, что, ежели со дня на день ринутся на наши территории, как пить дать, они нас затопчут.
– Шаннарцы никогда не признавали границ и воровских законов, – подтвердил встревоженный Далейн. – Они уже нападали?
– Да, на двух моих ребят. Одного убили сразу. Второй ещё сопротивляется, но он – не жилец, – ответил Гриер.
– Наши дозорные тоже ночью столкнулись с двумя шаннарцами, но разделались с лазутчиками раньше, чем их стрелы успели сорваться с луков. Я не заострил на этом должного внимания. Такое случается… Шаннарцы часто заходят в чужие владения.
– Говорю тебе, зараза поползла… Шаннарская зараза! Давить их надо, тварей!
– Нельзя допустить, чтобы их банда вошла в наши леса, – согласился Далейн. – Если хоть один из них прорвётся и узнает, где наши с тобой логова, над всеми нависнет опасность. И спать спокойно уже не удастся.
– За что люблю тебя, брат, так за то, что всё схватываешь налету! – улыбнулся Гриер. – Стало быть, ты поможешь, Далейн? Одному мне не совладать с этими дикарями.
Было странно слышать слова «дикарь» от представителя столь варварского лесного народа, и внимательно вслушивающаяся в разговор принцесса слегка усмехнулась.
– Пойдём в мой дом, обсудим наши дела! – предложил Далейн с широким приглашающим жестом.
Махнул тотчас одному из разбойников.
– Налдин, позаботься о лошадях! – распорядился атаман. – Налана, брось свою стирку и принеси для гостей какое-нибудь угощение!
– А отчего же эта старая курица? – шутливо возмутился Гриер, оглядываясь через плечо. – Может, за нами поухаживает красотка Эрсель?
– У Эрсель другие заботы, – оборвал его Далейн. – Напомнить тебе, чем закончился наш поединок, брат? Это – моя женщина! И не смей на неё зариться!
– О! Твоя женщина! Прости – я забыл… – хмыкнул Гриер без тени раскаяния.
И атаманы в сопровождении двух пришлых разбойников скрылись в доме Далейна.
Налана проводила их хмурым взглядом, вытерла руки о подол и тихо сказала Маре:
– Может, мне подсыпать в их угощение крысиного яду?
Мара рассмеялась, но в сердце её была тревога.
***
Вечером, когда Мара уже уложила спать Киралейна, а Налана куда-то запропастилась, раздался стук в дверь. Мара пошла открыть, но она распахнулась раньше, и в дом вошёл Далейн. Лицо его было хмуро, в руках он сжимал кинжал в искусных ножнах, изукрашенных серебряной вязью. Он приблизился вплотную к Маре и протянул ей оружие.
– Завтра на рассвете мы уезжаем на битву с шаннарцами, – сказал атаман, глядя в пол и избегая встречаться с девушкой взглядом. – Здесь останутся лишь женщины, несколько наших ребят и те двое, что явились с Гриером.
Он протянул оружие.
– Возьми это! Когда я буду далеко, они могут забыть о своём долге перед вожаком и подчинении воровским законам. Будь осторожна, Эрсель! Не выходи за пределы логова – шаннарцы могут прорвать нашу оборону и бродить в окрестностях! И, даже здесь, постарайся всё время находиться подле Наланы! Меня
