История зимы, что окрасила снег алым - Марина Лаврук
Акио и Таро так и продолжили сидеть на берегу, любуясь лунным светом. Не то из-за тепла, исходившего от друга рядом, не то из-за воспоминаний, нахлынувших от пребывания в стенах родного дома, но Акио вдруг мыслями погрузился в самые теплые дни своей юности.
Глава 21
Ворованная айва, что растопила лед
Десять лет назад
С того дня, как братья потерпели поражение в битве с наглой девицей, прошло больше недели. За это время Акио несколько раз сталкивался с Мирой и каждый раз чувствовал непреодолимое желание заговорить, однако надменное выражение на лице девушки останавливало его.
В тот день Мира привычно спустилась в библиотеку, где любил проводить время младший Маруяма. Комната была светлой и просторной. На стенах висели картины, изображающие различные исторические события из жизни империи, а полки ломились от книг в кожаных переплетах и различных свитков. У дальней стены был низкий мраморный стол, за которым сидел двенадцатилетний юноша с собранными в высокий хвост волосами.
Макото с каждым днем все больше закрывался ото всех, предпочитая целыми днями находиться в библиотеке и рисовать. Мира часто приходила к нему, принося чашечку чая, и молча сидела рядом. Она чувствовала себя так, словно играла с ежиком, который при малейшем неудобстве выпустит иголки и свернется в клубочек, поэтому в те редкие моменты, когда Макото начинал делиться чем-то с ней, Мира внимательно слушала, стараясь не перебивать пугливого ребенка.
– Вот, держи. – Макото протянул Мире листок с рисунком ярко-красного цветка, залитого солнечным светом.
– Как красиво, это ты сам нарисовал? – искренне восхитилась его таланту Мира.
– Да, это Акио, – пояснил Макото, не глядя ей в глаза.
– Разве? По-моему, он выглядит совсем не так, – нахмурив брови, возразила Мира и, осознав, что ее тон получился достаточно сухим, встревоженно подняла взгляд на мальчишку.
– Когда я смотрю на него, то вижу, что он сияет. Рядом с ним тепло, – невозмутимо ответил тот.
– Ты любишь старших братьев? – Мира улыбнулась.
– Нет, – твердо ответил Макото. – Рядом с Иошихиро мне нехорошо.
Мира никак не ожидала подобного откровения и, стараясь оставаться ласковой, уточнила:
– Он пугает тебя?
– Он холодный, – коротко ответил Макото и резво схватил книжку с края стола.
– А как по мне, они ничем не различаются, – тихо сказала она. – Кажется, они оба в тебе души не чают. – Мира видела, как старшие братья во всем потакали мальчишке и буквально носили его на руках.
– Они издеваются надо мной, сколько я себя помню, – буркнул Макото. – Толкали меня в котел и спускали с лестницы, проверяя, как далеко я докачусь, заставляли воровать айву и драться с собаками.
Тон мальчика был жутким, но внезапно Мире стало смешно, и она похлопала его по плечу.
– Ну, на то они и старшие братья. – Видя нахмуренное лицо Макото, Мира не удержалась и все же хихикнула.
– У тебя тоже есть старшие братья?
– Ну-у… Одного я толком не знала, он погиб, когда я была еще совсем маленькой, а вот второй брат был мне достаточно близок. – Мира улыбнулась.
– Ты улыбаешься не по-настоящему, – недовольно проворчал Макото, уткнувшись в книгу.
Акио весь день не находил себе места, вновь и вновь выглядывая в круглое окно в кабинете отца. Мудзан, сидевший за столом и лениво попивавший вино, бросал на него беглые взгляды, а Иошихиро, разбиравший пыльные стопки в одиночку, начал заметно раздражаться.
– Может, ты перестанешь слоняться из стороны в сторону и наконец займешься делом? – резко сказал он, смахнув прядь с лица.
– Я и без того занят делом. – Акио недовольно свел брови и подошел к высокой стопке бумаг, тяжело вздохнув, как вдруг услышал голоса Миры и Макото и ринулся к окну, свалив все документы на пол.
Глаз Иошихиро дернулся, и Акио растерянно почесал затылок, приготовившись к порции упреков.
– Иди и поговори, – холодно приказал отец, не отрывая взгляда от документов.
– Что? – удивленно переспросил Акио.
– Я вижу, ты хочешь поговорить с молодой госпожой, так пойди уже и выясни все. В таком состоянии от тебя здесь нет толку.
– Никуда он не пойдет! – возмутился Иошихиро, все еще обиженный на наглость Миры.
Мудзан поднял уставший взгляд на сыновей и, тяжело вздохнув, проговорил:
– Нет ничего хуже, чем жить с человеком, с которым даже поговорить не о чем. Акио обручился, и теперь только от него зависит, какой будет его жизнь. Это дело не касается нас с тобой, Иошихиро.
– Ты не лучший советчик по семейным делам, – колко бросил Иошихиро, метнул предупреждающий взгляд в сторону брата и вернулся к бумагам.
– Здесь как-то душно, я подышу свежим воздухом и вернусь. – Акио улыбнулся, быстро рванул к входной двери, пока Иошихиро не успел ему помешать, и исчез из виду.
Выбежав из главного дома, он совершенно не представлял, что скажет. Он был уверен в одном: Мира ведет себя подобным образом, потому что на то есть свои причины. Само собой, не ему залечивать раны на ее душе, но сейчас он просто хотел устранить все недопонимания между ними, чтобы избавиться от этой невыносимой тяжести. Он подошел к домику Миры и вгляделся в окно, стараясь рассмотреть хоть что-то. Входная дверь резко распахнулась.
Акио от испуга застыл как вкопанный под тяжелым взглядом синих глаз. Обычно болтливый, сейчас он не знал, что сказать, и уже собирался развернуться, сделав вид, что просто случайно зашел, но прозвучал голос Миры:
– Зачем?
«Зачем я здесь, я и сам не знаю. Слишком сильно ты меня раздражаешь, вот я и хочу с этим разобраться!» – думал он, но продолжал молчать и глупо смотреть на девушку.
– Зачем наследникам богатейшего клана воровать айву?
– Чего? – вырвалось у Акио.
Несмотря на нелепость вопроса, лицо Миры оставалось беспристрастным.
– Макото сказал, что вы заставляли его воровать айву. Зачем вы это делали, если могли скупить все лавки с айвой в этом городе? – серьезным тоном спросила Мира.
– А, ты об этом… – Акио неловко улыбнулся. – Потому что это было весело.
– Твой брат до сих пор вспоминает, как его чуть не загрызли собаки, и едва не плачет от пережитого ужаса. Значит, было весело?
– Какие собаки? Там жили три толстых щенка, которых назвали в честь начинок для баоцзы[5]. Все, что они сделали с Макото плохого, – это облизали его с ног до головы. – Вспоминая тот случай, Акио не
