Екатерина Оленева - Красный цветок
Я забыла. Все забыла. Забывала среди роскоши и довольства богатых подлинную сущность нищеты, уничтожающей в людях горячие искры жизни. Неужели прекрасные Чеар*рэ тоже ничто иное, как порождение Тьмы? Сколько существ должно сгинуть бесследно во имя того, чтобы мы процветали? И можно ли быть богатой и не быть за это обязанной Тьме? Неужели же она везде? Тьма…
— Одиф*фэ? — позвала Астр*эль.
Нельзя дать им прочесть мои мысли. Чувства пусть читают. По ним правды не скажешь.
— Иду, — отозвалась я.
Зако*лар двигался быстро.
По улицам тянуло незнакомыми и резкими, не приятными запахами моря. Не знаю, как пахнет море для других. Может быть, для кого-то оно полно просторов и надежд? Но я чувствовала только запах прокислой тухлятины. Как если бы некто взял, и сложил, сугубо мне назло, под открытым небом груды рыбы. "Рыба", не стесняясь, распространяла по округе чудовищные, сладко-гнусные ароматы. К ним присоединялся запах заморских специй, канавных нечистот, просмоленного морской солью дерева и гниющих водорослей.
— Двуликие, — выдохнула я, прикладывая к носу надушенный платок, будто и впрямь была врожденной аристократкой-капризулей. — Какая мерзость!
Как только выбрались к докам, где со стороны горизонта временами набегал свежий ветерок, дышать стало немного легче. Дурнота потихоньку ослабевала. И я с любопытством осматривала стоящие на рейде корабли.
Волнение на волнах заставляло вздрагивать верхушки мачт и раскрашенные деревянные фигуры под бушпритами судов. Невообразимое переплетение канатов, снастей и мачт, туго скатанные полотнища парусов на реях, колышущиеся палубы составляли зыбкий плавучий деревянный караван.
Зак вывел нас к большому трехмачтовому судну. Нос его, супротив всяких правил, украшала не женская, а мужская фигура. За плечами мужчины, как крылья, развивался темный плащ. Судя по настроению, фигура вряд ли могла служить оберегом. Скорее уж привлекала неприятности.
"Потусторонний Скиталец". Ну, и название!
Мы с Астр*эль переглянулись.
— На корабле с таким оберегом и таким названием у нас довольно много шансов оказаться на Той Стороне Реки, — шепнула она мне.
Нас проводили в каюту, — одну на нас троих. В восторг от этого, мы, понятное дело, не пришли, поскольку одинаково любили уединение. Но капризничать не приходилось. И выбирать — тоже.
Прошло два часа. Потом ещё час. И ещё. Изинфр*эса, Сиэл*лы и Эллоис*сэнта все не было.
К пяти часам мы с Астр*эль начали волноваться. Сомнений в том, что ребята "во что-то влипли" не оставалось.
Мы вышли на палу и для успокоения нервов принялись наблюдать, как матросы бегали туда и сюда, перетаскивая корабельные снасти, перекидывая ящики с неизвестным содержанием в трюм корабля.
— О чем только Зако*лар думал, доверяя Элоису Сиа и Фрэ*са. Эллоис головой пользоваться вообще не умеет, — вздыхала Астр*эль. — У него мыслив выше пояса подниматься не умеют.
— Что, по-твоему? — вскинулась я, — Они шли, шли, в бордель зашли и теперь оттягиваются по-полному?
— С Элоисом, кстати, такой вариант не особо исключен, — пожал плечами Изин*фрэс.
Время шло. Вокруг сгущались сумерки.
Астр*эль, устав в волнении ходить по маленькому пространству туда и сюда, свернулась на своей кровати клубочком.
Изин*фрэс, спустившись к нам, поведал, что Зак лично отправился в город.
Поначалу меня слегка мутило от мелкого и беспрестанного "подрагивания" корабельного корпуса. Волнение только усиливало неприятные ощущения. За мальчишек я, кстати, нисколько не переживала. Оба, особенно Эллоис*сэнт были скользкими типами, способными выйти сухими из любой воды.
А вот Сиэл*ла, — ранимая, доверчивая и светлая, была уязвима. Как все доброе и светлое.
В тихом напряжении прошло ещё три часа. По истечении которых дверь распахнулась, и матрос с незнакомой и совершенно не интересной наружностью, передал просьбу (читай, приказ) Зака подняться нам на палубу.
— Одиф*фэ, я тебя прошу, можно сказать, умоляю, — возьми на себя труд попридержать норов, ладно? — наставляла меня подруга, пока мы поднимались на верхнюю палубу. — Не дерзи Зако*лару, чтобы там не случилось. Ладно? Я же свой придерживаю.
— Потому что ты трусиха, — отмахнулась я.
Мы поспешили на полубак, где в сумраке, четко вырисовывались человеческие силуэты. Ветер был пронизывающе холодным, особенно с учетом влажности. Видимо о том, каким должно быть лето, местные жители знают лишь понаслышке.
Сиэл*ла напомнила мне испуганного растрепанного котёнка, который тщетно пытается храбриться. Къёт*ри стоял, опустив глаза в пол и упрямо выдвигая вперед подбородок. Зако*лар что-то тихо выговаривал Эллоис*сэнту.
Бросив на нас беглый взгляд, Зак удовлетворенно кивнул:
— Вот и зрители подоспели.
— Что здесь происходит? — не удержала я тревожного любопытства.
— Разбор полетов и работа над ошибками, — Прозвучало в ответ. — Изинф*рэс, отведи глаза матросам. Показательные выступления я даю только для вас. Людям это видеть ни к чему. Не будем травмировать психику простонародья. Къ*ер, сделай так, чтобы на полубак никто не поднимался в течение двадцати минут.
Вроде бы никто и ничего не делал, но воздух вокруг вздрогнул. По коже побежали мурашку, что под ледяным ветром вовсе не чудо.
— Напомни мне, племянник, — обратился Зако*Лар к Эллоис*сэнту, — что я велел тебе сделать?
— Следовать за тобой через полсклянки.
— Верно. И без чего я рекомендовал обойтись?
— Без самодеятельности.
— А ты?
Эллоис с улыбкой развел руками:
— Занялся запрещенной самодеятельностью. Зак, давай перейдем поскорее к делу. Холодно же! И девчонки совсем замерзли.
— Как пожелаешь.
В следующее мгновение Эллоис медленно стал раздеваться.
Несколько удивленная таким поворотом событий, я с удовольствием наблюдала за движениями тонких пальцев, высвобождающих антальские пуговицы из тонких прорезей камзола, выпуская на свободу пену кружевных манжеток и жабо. За них страстно ухватился ветер.
Эллоис перехватил мой взгляд и с вызовом, обещающе улыбнулся, облизнув губы. Взгляд его стал глубоким и томным. Я даже не старалась удержать ответную улыбку, насмешливую и плотоядную. Кровь прилила к щекам так, что стало горячо. Камзол полетел на палубу. Следом обескрылившим альфом спланировала мужская сорочка. Белоснежная и гладкая кожа, отливающая легким перламутром, замерцала в сгущающемся мраке. Эллоис снова улыбнулся и подмигнув, отступил к грот-мачте, прислонившись к ней спиной.
Ветер усилился и, растрепав черные, вьющиеся волосы вокруг нереально красивого, кукольного лица, вдруг затвердел в руках Зара, превращаясь в гибкий и жестокий, прозрачный, но даже на вид более грозный, чем настоящий, бич.
