Екатерина Оленева - Красный цветок
— "С теми"? — не весело хохотнула я. — Любовь моя, но кроме меня там никого и не было. Именно я сотворила то очистительно пламя, что убрало скверну.
— Скверну? — тонкие брови сошлись на переносице. — Там погибли люди.
— Стайка пидорастов и педофилов! — плечи непроизвольно передернуло. — Законы, впрочем, как и нравы, существующие в Эдонии, приписывают расшаркиваться перед пороком. Корректно улыбаясь, делая вид, что все так и должно быть. Половые извращения, однополая продажная так называемая "любовь", групповые оргии в дыму веселящих трав — вроде как всё не зло. Так, рафинированное эстетство. Нечто вроде проказливого озорства. К ним нужно относиться терпимее. Это называется свободой выбора. Свободой совести. Но мне нет дела до вашей толерантности. У меня своя совесть и свои принципы. Суди меня, коли хочешь, но я подлеца буду называть подлецом, мразь — мразью, шлюху — шлюхой. Конечно, нужно совершенствовать систему, множить законы и растить добро. Я считаю это правильным. Но будучи злом, предпочитаю быстрые, простые и эффективные решения, способные мгновенно решить проблему. Тот, кто нарушил правила, для меня вне закона. А значит, я могу убирать его так, как сочту нужным. Выпалывать, словно сорняк. Я не убивала людей, Эллоис. Я вытряхивала из бытия грязные половики.
В расширенных зрачках Эллоис*сента я видела собственное отражение: красивое и омерзительное.
— Вытряхивала грязные половики? — хрипло повторил он. — Невероятно. Ты что? Гордишься собой?
Заставив себя выпрямиться, я посмотрела ему в лицо.
— Не горжусь. Но и не каюсь. — Я ухмыльнулась. — Как неудобно, правда? Я понимаю, исповедь ни к чему. Она существенно все осложняет.
Отвернувшись, Эллоис молчал. Тяжелым, будто предчувствие, было это молчание.
— Я уже в который раз повторяю свой вопрос. Зачем, — не глядя на меня, скороговоркой проговорил собеседник. — Зачем ты мне все рассказала?
Зеленые глаза пытливо, жадно всматривались в мои черты.
— Потому что я ненавижу лгать. Ты должен знать, с чем имеешь дело, Эллоис.
Он покачал головой.
— Ты понимаешь, что это ставит точку на всем, что могло бы между нами быть? Ты не случайный убийца Гиаэ*сэтэ, ты — убийца! Между ним двумя существенная разница. Я никогда не смогу этого принять.
Я опустила голову, перебирая складки на юбке.
— Ты всё понимаешь, — голос его зазвучал мягче. — Потому все и рассказала, так?
— Если бы я хранила молчание, я бы не перестала быть тем, кто я есть.
— Верно, — зло кивнул он. — Если бы ты была тупой злобной бесчестной тварью, было бы гораздо легче. Но ты — это ты, Одиф*фэ! Прекрасная и весьма болезненная заноза в заднице. Мне нужно побыть одному. Все обдумать.
— Когда ты появился, именно этим я и занималась, — улыбнулась я.
— Ну, теперь у тебя на душе должно слегка полегчать.
- Эллоис, храни тебя Двуликие! — бросила я в упрямо удаляющуюся спину.
Глава 11
В путь
Переход планировалось совершать в три этапа. Первый — через портал — из Чеарэта на набережную Хэй*на- Рив, портового города-крепости. Второй — из Хэй*на- Рив до берегов Антрэкона планировалось проводить естественным путем, пересекая море-океан Синтэ на одном из Чеаровских кораблей. И третий, заключительный — пешим ходом. Через земли Антрэкона до Астрэк*е-Лайзе, столицы славного государства Темных магов.
Астр*эль, сверкая очами, заметила накануне вечером, что теперь-то игра пойдет всерьез. Я не удержалась от шпильки, высказав, что до настоящей игры нам ещё предстоит серьезная разминка. Мы немного ещё поцапались. С тем и разошлись на ночь.
Рассвет группа встретила в телепортационном зале. Зачарованный вход мерцал фиолетовым мертвенным свечением. Широкими уверенными шагами Зак направился к мерцающему четырехугольнику и, перешагнув светящийся порог, без лишних слов растворился в равномерном сиянии. Только рябь блесток сомкнулась за его спиной.
Эффектно.
— Следующий, — прокомандовал голос кого-то из старших.
Следующим в портал шагнул Изин*фрэс. Чтобы не мучиться неизвестность и не потеть лишний раз, я поспешила следом. На мгновение сердце екнуло, когда маленькие, фиолетовые, блистающие кружочки, придвинувшись, замельтешили у самого носа. Но зажмурившись, я мужественно шагнула вперед.
Спустя мгновение я уже с любопытством осматривала, можно сказать, типовую комнату типовой таверны. С той лишь разницей, что в ней находилось мерцающее зеркало, на деле оказавшееся никаким не зеркалом, а порталом. Черезнего в город и проходило плановое нашествие Чеар*рэ. Тихое, и пока вроде никем не замеченное.
— Астр*эль, Одиффэ, Къетри идут со мной сейчас. Сиэлла и Изин*фрэс, пойдете за Эллоис*Сэнтом через полсклянки. И без самодеятельности. Ясно?
Вслед за Зако*ларом мы спустились на узкие улочки Хэй*на- Рив.
Казалось, мы перенеслись совершенно в другой мир. В этом мире с залива не переставая дули дикие, холодные ветра, застревая в узких улочках. Они свирепо пытались расшвырять упрямый камень в стороны, завывая и угрожающе, утробно воя.
Дома стояли к друг другу впритирку, так тесно, что их крыши смыкались над головами случайных прохожих, пока бедолаги пытались увернуться и не попасть в капканы и ловушки, сотканные из бесчисленных протянутых в разные стороны веревок с бельем.
Возможно, не весь город выглядел подобным образом. Лишь только те улицы, по которым нам посчастливилось протащиться.
Люди, на которых мы наталкивались по дороге, спешили убраться с дороги в сторону, делая "рожки" — оберег, непонятно почему распространенный в простонародье против сглаза.
Дурные запахи въелись прямо в стены. Запах бедности, запах тлена и болезней.
Я остановилась около одной из женщин. Она подняла тяжелый равнодушный взгляд. Обоняние улавливало запах перегара от дешевого бэрта впрочем, довольно слабый. Выражение её лицо мне было хорошо знакомо. Безнадежность, вялое равнодушие и тупая покорность судьбе, которую все равно не осилить. Взгляд замерзающего, умирающего от голода животного. Взгляд одичавшей одинокой собаки.
Не знаю, что она прочла у меня в глазах, но вдруг неожиданно улыбнулась.
— Подай, милая. Подай. Да благословят тебя Двуликие
Я подала. Целый четвертак.
— Да хранят тебя Благие! — поклонилась она, торопясь уйти. Неужели же боялась, что я передумаю?
Капюшон моего манто упал и пронизывающий холодный ветер, подхватив, начал рвать волосы, плетью бросая мне в глаза.
Я забыла. Все забыла. Забывала среди роскоши и довольства богатых подлинную сущность нищеты, уничтожающей в людях горячие искры жизни. Неужели прекрасные Чеар*рэ тоже ничто иное, как порождение Тьмы? Сколько существ должно сгинуть бесследно во имя того, чтобы мы процветали? И можно ли быть богатой и не быть за это обязанной Тьме? Неужели же она везде? Тьма…
