Яду, светлейший? - Ольга Викторовна Романовская
Украдкой глянула на Джургаса, попыталась отыскать кольцо на пальце. Могла ведь у того быть жена, ребенок… Подумать только, у него – семья! Глаженные рубашки, носовые платки вперемешку с пеленками – отчего-то это казалось нереальным.
Брови Джургаса поползли вверх: он заметил мой странный интерес. Надеюсь, неправильных выводов не сделал, а то ведь я недавно призналась в попытке соблазнения инквизитора, вдруг он решил?..
– Так давайте сделаем так, чтобы наши «хорошо» совпали, – Джургас благоразумно оставил вопросы при себе. Либо просто не поверил в мои развратные намерения. – Я хочу установить истину, найти настоящих преступников, а не просто закрыть дело. Степень вашей вины и меру ответственности за нее установим позже, главное, вопрос с Клавелом снят. С ним я тоже позже поговорю, а вы пока свободны. Отдыхайте, веселитесь, госпожа Томаско. До скорой встречи!
– Насколько скорой?
Скомкав платок, неуклюже засунула его в карман юбки.
– Сроки обозначены здесь.
Джургас костяшками пальцев постучал по бумаге и передал ее мне.
Пристально изучила выданное, еще пахнущее чернилами разрешение на форменном бланке. На первый взгляд, все без подвоха, но не верила я в бескорыстную доброту Джургаса.
– Вам не нравится монсеньор Дье? – озвучила единственную причину, способную побудить его действовать на нашей стороне.
Джургас неопределенно повел плечами, что в равной степени можно было трактовать как «да» и «нет».
– Мне не нравится его повышенный интерес к этому делу. Прежде он не посылал своих людей посреди ночи, не наведывался к подозреваемым с сомнительными предложениями и щедрыми обещаниями. Что-то тут нечисто! Может, вы и правы, госпожа Томаско, может, вы и правы… Каких невероятных вещей только не случается! Одно обещаю точно: через две недели я разрешу ваши сомнения насчет предполагаемого фамильного сходства, а пока ступайте. Юный Клавел вас заждался, наверняка просидел все диваны в моей приемной.
Посмеиваясь, Джургас поднялся из-за стола, проводил до двери, где со словами: «Ну я же говорил!» передал в руки Линасу.
Глава 24
Линас был непривычно мрачен, как и небо за окном. Будто специально именно в день нашего отъезда с ночи моросил дождь, грозивший, судя по гонимым ветром сизым тучам с севера, превратиться к обеду в самый настоящий ливень.
– Все обойдется.
В нерешительности остановилась позади смотревшего в окно Линаса. Рука дрогнула и после минутного колебания легла ему на плечо – непростительная фамильярность для ведьмы! Однако он не заметил, стоял как стоял, наблюдал, как слуги переносили вещи в наемный экипаж – вереницу баулов, саквояжей, чемоданов. Складывалось впечатление, что мы перевозили в родовое поместье Клавелов всю свою жизнь.
– Понимаю, мне не стоило…
Закусив нижнюю губу, тяжко вздохнула.
Воистину, Джургас мастер своего дела! Сначала мариновал, морил голодом, изводил одними и теми же вопросами, затем применил метод кнута и пряника. Однако наряду с тревогой за свою судьбу и судьбу Линаса я испытала облегчение. Больше никакой лжи. Не нужно притворяться, следить за каждым словом. Джургас все равно бы узнал, лучше уж на свободе, чем в тюремной камере. Впрочем, дружелюбие заместителя Верховного инквизитора настораживало. Уж не темная ли он лошадка, еще один участник игры? Помнится, Линас высказывал подобное предположение, Джургас тогда перевел все в шутку.
– Вы хорошо знаете монсеньора Гинтаса?
Линас издал непонятный звук, нечто среднее между смешком, хрюканьем и вздохом.
– Настолько, что имел честь выпить с ним чашечку чая в приватной обстановке.
– Чая?
Нахмурившись, обошла Линаса, оперлась поясницей о подоконник. «Великосветские леди никогда…» – прозвучало в голове строгое наставление из учебника по этикету. Но ведь Линас в курсе, кто я такая, глупо перед ним жеманничать.
– Ну да, чая, – рассеянно повторил инквизитор и потер ладонью лоб. – У него дома. Отказаться не мог – некоторые предложения не предполагают отказов.
– И какой у него дом? – Меня обуяло любопытство. – Он женат?
– Хотите составить выгодную партию?
– Нет. – Кончики ушей покраснели, что, признаюсь, случалось со мной нечасто. – Просто… Просто его носовой платок пах пудрой, – раздраженно выпалила я.
– Платок? – Брови Линаса поползли вверх. – Похоже, я много не знаю. Может статься там, в кабинете…
– Я этим больше не промышляю. – Прекрасно поняла, на что он намекает. – Выдача разрешения – личная инициатива монсеньора. Да и если бы… Я… Нет!
– Успокойтесь, Аурелия! – Губы Линаса тронула легкая улыбка, но глаза остались серьезными. – Я всего лишь пошутил, чтобы разрядить обстановку. А то как перед грозой!
– Вам тоже кажется?
Взгляд упал на Римуса. С зонтиком в руке, он стоял у распахнутой входной двери и за что-то выговаривал кучеру.
– И чай этот все не идет из головы! – Линас взъерошил волосы на затылке. – Прежде монсеньор не выделял меня среди прочих. И ведь не сказал ничего толком! Так, пожурил за молчание и инициативу. Оставшееся время мы обсуждали здоровье моего отца, мое житье-бытье в Колзии, перспективы довыборов в Земельные штаты – словом, всякую ерунду. Это-то меня и смущает!
Не в силах стоять, он принялся расхаживать по гостиной; дорожный плащ за спиной взметался словно крылья демона.
– То ли скрывает, то ли не доверяет, то ли считает виновным.
– Увы, пока монсеньор сам не раскроет карты, мы этого не узнаем. Остается лишь на время выбросить из головы и понадеяться, что Гинтас не аннулирует разрешение.
– Аурелия!
Линас глянул на меня так… Еще бы Белбога помянул и по полу каблуком дважды постучал!
– Ну, а что? – Чтобы чем-то себя занять, вытащила из корзинки с провизией яблоко и с хрустом вонзила в него зубы. – Монсеньор хозяин своему слову и своей печати, на то он и инквизитор. Аж второй по значимости инквизитор в стране. Наш удел – смиренно подчиняться любым капризам. Кто проверки устраивает, кто регистрационные номера раздает, кто разрешения отзывает.
– Он женат.
– А?
Недоуменно уставилась на Линаса.
– Вы спрашивали, женат ли монсеньор Гинтас. Да, у него двое детей, погодки. Супруга никак с магией не связана, дочь бывшего начальника Счетной палаты. Красивая, ноги от ушей, глаза в пол-лица.
Рассмеялась:
– Тогда она не красавица, а урод! Жалко монсеньора – жить с женщиной, состоящей только из глаз и ушей. Разве только все время поворачиваться к ней бельмом.
Как Линас ни сопротивлялся, губы его дрогнули, да что там губы – через минуту все лицо излучало беззаботное веселье.
– Ну знаете! – Все еще захлебываясь от смеха, он вытер глаза – проняло до слез. – К счастью, госпожа Гинтас вас не слышит, а то сидеть бы вам в одиночной камере до конца дней. С чего
