Яду, светлейший? - Ольга Викторовна Романовская
– Ошибаетесь, монсеньор, ничего моего здесь нет.
Вытерла вспотевшие ладони о юбку.
Сколько времени прошло, сколько я здесь торчу? Судя по тому, что тени длинные, Джургас промучил меня до вечера. Железный он, что ли, неужели самому не надоело?
Задумчиво почесала кончик носа.
Может, и правда железный, вернее, не совсем живой – некроманты высокого класса и не такое могут. Потеря глаза – серьезное ранение, зачастую смертельное, а тут нужный кадр, ценный работник… Да нет, живой он. У мертвецов руки холодные, а у этого теплые, проверяла. Та же мензурка от пальцев нагрелась. Значит, просто вредный. Подумать только, кто-то переплюнул меня в главном ведьмовском качестве!
– Ой ли? – Хитрый прищур заставил поежиться. – Я бы воздержался от столь опрометчивых заявлений. Как насчет… – Рука Джургаса задумчиво скользнула вдоль полок и ловко выхватила флакон в форме сердца. – Как насчет этого?
– Я приворотных зелий не варила!
Сложив руки на коленях, из последних сил сохраняла спокойствие. Сердце ухало в груди, я пыталась припомнить, что стало с зельем для Гражины. Да нет, я просто показала ей образ Линаса… Или не только? От обилия случившихся после событий воспоминания подернулись дымкой.
Продолжая самодовольно улыбаться, Джургас покачал флаконом из стороны в сторону и поднес его к свету.
– Какая игра красок! Какая тонкая работа! Восхищаюсь вашим талантом, госпожа Томаско.
Сцепив зубы, промолчала.
Капли не действовали, хотя, выпей я всю бутылочку без запивки, все равно бы не смогла успокоиться.
– Повторяю еще раз, монсеньор, – говорила медленно, с большими паузами, чтобы не сорваться, – это какая-то ошибка. Я не нарушаю законов Маконда, – скептический смешок Джургаса вынудил запнуться, – и не продаю зелий подобного рода.
– Похвально, однако это зелье совсем другого рода. То самое, которое подлили в графин с водой монсеньору Бронису. Кстати, кто подлил?
Колкий взгляд инквизитора пригвоздил к стулу. Как же быстро, ловко он менял маски!
Застонав, в который раз повторила:
– Не знаю!
– Положим, – поразительно быстро согласился Джургас и вытащил пробку из флакона, вдохнул его аромат, – но зелье сварили вы. И я могу это доказать. Некая Рута Ора готова поклясться…
– Кто – Рута?
Захлебнулась нервным смехом.
Джургасу очень не понравилось, что я его прервала, ишь, как радужка потемнела, раздулись ноздри.
– Еще скажите, что божьим именем, – отсмеявшись, фыркнула я. – Та, которая сохла по Юргасу, ненавидела меня и хотела убить Линаса Клавела!
– А вот с этого места поподробнее.
Потеряв к флакону всякий интерес, Джургас запер шкаф и встал рядом со мной. Нахохлившись, напряженно молчала. Джургас загнал в ловушку, и я в нее попалась. Может, попросить отрезать мне язык? Слишком много и не вовремя я болтаю.
– Попытка номер три, госпожа Томаско. Четвертой не будет, отправлю в камеру предварительного заключения.
Вздрогнула, когда рука Джургаса коснулась шеи. Меня нервировала его близость – этого он наверняка и добивался.
– Ну же, вы так шумно, часто дышите…
Взгляд обратился на мою грудь, отчего я инстинктивно прикрыла ее руками. Не то чтобы я заподозрила Джургаса в насилии, совсем наоборот, этот точно бы не опустился до мимолетной интрижки с подследственной, просто неприятно.
В горле застрял плотный ком. Сколько ни сглатывала, он не желал проваливаться в желудок.
– Ничего такого, просто личная неприязнь, – пискнула, попытавшись уйти от скользкой темы.
Положение мое незавидное, на одной чаше весов – соучастие в покушении на убийство, на другой – Линас. Помню, чем закончилась моя попытка бросить тень на Марюса Дье. И ладно бы только для меня – проклятый преступник, кто бы он ни был, тащил на дно Линаса. Любовь, не любовь, но допустить его ареста я не могла. Лучше уж сама… Подумаешь, какая-то провинциальная ведьма!
– Личная неприязнь, – передразнил Джургас и наконец отошел к столу, – вы хотя бы понимаете, во что вляпались? Понимаете, что вас спас счастливый случай в моем лице? Без лишней похвальбы, только мое вето удерживает колесо правосудия. Так что хватит ломаться, спасайте себя и своего любовника, или кто он там вам.
Промолчала, даже поправлять собеседника не стала. Любовник, так любовник.
– Госпожа Томаско! – повысил голос Джургас. – Вы хотите прогуляться в пыточную?
– Нет.
– А поужинать? Плотно, вкусно: каре ягненка с бокалом красного вина?
От воображаемой трапезы потекли слюнки.
– Я вот хочу, поэтому у вас… – он бросил взгляд на часы, – четверть часа. После я умываю руки. Хотите лишиться частей тела – ваше право. Только вряд ли вы этим поможете юному Клавелу. Или жаждете поквитаться с ним за Колзий, чтобы и ему отрезали что-то для симметрии?
И я сдалась, уставившись в пол, поведала свою скорбную повесть.
– Давно бы так! – Джургас одобрительно кивнул и взялся за перо. Странно, даже никаких вопросов не задал. – Наконец-то облегчили душу. Линас вот упирается… Не понимает, дурак, что сам себе могилу роет! Он ведь главный подозреваемый, но после ваших слов все выглядит не столь однозначно.
– Куда уж однозначнее! – вздохнула я, наблюдая за тем, как перо споро порхает по бумаге. – Ведьма сама призналась, вяжи ее.
– Я занимаю не ту должность, госпожа Томаско, чтобы волноваться из-за отчетности, выслуживаться перед начальством. Меня с самого начала многое смущало, зато теперь я уверен, Линас Клавел не убийца.
А про меня ни слова.
– Ордер на мой арест, монсеньор? – указала глазами на бумагу под его ладонью.
– Совсем наоборот: разрешение на выезд из столицы сроком на две недели. Вам ведь хватит двух недель, чтобы очаровать будущего свекра и свекровь?
– Но…
Я окончательно перестала что-либо понимать, как дура, таращилась на Джургаса.
– Как, – притворно удивился он, – разве вы раздумали изображать невесту? День рождения достопочтенного лорда Клавела через четыре дня, как раз успеете к сроку. Неделя там… Да, вполне достаточно.
Он невозмутимо промокнул написанное и скрепил личной печатью.
– Только не вздумайте бежать!
Единственный глаз снова ненадолго налился тьмой.
– Я? Я не…
От переизбытка эмоций слова вдруг закончились. На глаза навернулись слезы. Неужели меня не сожгут, даже не пригвоздят к позорному столбу? А как же зелье, священный долг инквизиции? Джургас сам сказал, мое соучастие доказано. Или он?.. Запоздало сообразила, что так и не заглянула в ту самую серую папку. Может, она действительно пуста, а я поверила, выдала все как на духу.
– Ну, что же вы, успокойтесь! – Подозрительно любезный Джургас поделился со мной носовым платком. – Теперь-то зачем рыдать? Все хорошо, вы перестали водить за нос правосудие.
Покачала головой:
– Боюсь, мое и ваше «хорошо» слишком разнятся.
От носового платка Джургаса пахло пудрой, а то и вовсе детской присыпкой – каюсь,
