Стефани Майер - Сумерки

— Пожалуйста, прости, — сказал он церемонно. — Я могу себя контролировать. Ты застала меня врасплох. Но теперь я справился с собой.

Он ждал, но я по-прежнему не могла говорить.

— Я не испытываю жажду, честно, — подмигнул он.

Тут уж я вынуждена была рассмеяться, хотя получилось довольно жалобно.

— Ты в порядке? — спросил он, осторожно вкладывая руку в мою открытую ладонь.

Я посмотрела на его гладкую холодную руку, потом заглянула в ласковые покаянные глаза. Наклонила голову и намеренно неспешно погладила кончиками пальцев его ладонь. Подняла взгляд и робко улыбнулась.

Ответная улыбка была ослепительна.

— Итак, что мы делали, пока я не повёл себя столь грубо? — произнёс он с изящной мелодичностью прошлого века.

— Если честно, не помню.

Он улыбался, но смотрел смущённо.

— Кажется, мы говорили о том, что ещё заставляет тебя бояться, помимо очевидной причины.

— Ах да.

— Итак?

Я опустила взгляд на его руку и начала бесцельно водить пальцем по сверкающей на солнце ладони. Пролетали секунды.

— Как же легко меня выбить из колеи, — вздохнул он. Я заглянула в его глаза, пронзённая внезапной мыслью, что всё это так же ново для него, как и для меня. При всём его многолетнем, непостижимом для меня опыте, ему тоже было тяжело. От этой мысли я немного осмелела.

— Я боялась, что из-за этой… очевидной причины не смогу остаться с тобой. И что я слишком хочу остаться с тобой. Больше, чем следовало бы, — я не отрывала взгляд от его руки, пока говорила. Было очень трудно произнести это вслух.

— Да, — медленно согласился он. — Тут действительно есть чего бояться. Желание быть со мной. Верно, это не лучший выбор.

Я нахмурилась.

— Мне давно следовало оставить тебя, — вздохнул он. — Мне следует оставить тебя сейчас. Но я не знаю, смогу ли.

— Я не хочу, чтобы ты ушёл, — горестно пробормотала я, не поднимая глаз.

— Вот именно поэтому мне и следовало бы. Но не беспокойся. Я исключительно эгоистичное существо. Мне слишком необходимо твоё общество, иначе я бы смог поступить как должно — отказаться от него.

— Я рада.

— Нет, — он снова отдёрнул руку, на этот раз более мягко. Голос его прозвучал резче, чем обычно, но всё равно был прекраснее любого человеческого голоса. Я не успевала за сменами его настроения, всегда оставаясь на шаг позади, смущённая и очарованная.

— Мне необходимо не только твоё общество. Никогда об этом не забывай. Всегда помни, что я опаснее для тебя больше, чем для кого бы то ни было, — он умолк, обратив невидящий взгляд вглубь леса.

Я задумалась.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, особенно последнюю часть.

Он посмотрел на меня и улыбнулся. Ну вот, опять перепад настроения.

— Как же объяснить? — задумался он. — Так чтобы опять тебя не испугать… хммм, — он вновь, словно сам того не замечая, вложил свою ладонь в мою. Я обхватила её обеими руками. Он опустил взгляд на наши сцепленные руки.

— Это поразительно приятно, тепло, — вздохнул он.

Прошло некоторое время, прежде чем он собрался с мыслями.

— Ты же знаешь, все любят разные запахи? — начал он. — Кто-то любит шоколадное мороженое, а кто-то предпочитает клубничное?

Я кивнула.

— Прости за аналогию с едой, ничего лучше не приходит в голову.

Я улыбнулась. Он уныло улыбнулся в ответ.

— Понимаешь, каждый человек пахнет по-своему. Если запереть алкоголика в комнате, забитой бутылками с выдохшимся пивом, он, конечно, всё выпьет. Но если он хочет «завязать», то сможет удержаться. А теперь представь, что в этой комнате стоит стакан столетнего бренди, редчайшего, превосходного коньяка, и заливает всю комнату своим тёплым ароматом. Как думаешь, легко ли придётся нашему алкоголику?

Мы сидели молча, глядя в глаза друг другу, пытаясь прочесть мысли. Он первым нарушил тишину.

— Пожалуй, это не очень точное сравнение. Наверное, отказаться от бренди достаточно легко. Давай заменим алкоголика на героинового наркомана.

— Так что, ты хочешь сказать, что я твой сорт героина? — поддразнила я, пытаясь снять напряжение.

Он улыбнулся в ответ, похоже, оценив мои старания.

— Да, именно так, ты мой сорт героина.

— А такое часто случается? — спросила я.

Он отвернулся, обдумывая ответ.

— Я говорил об этом с братьями, — он по-прежнему смотрел вдаль. — Для Джаспера все люди одинаковы. Он присоединился к нашей семье недавно. Воздержание пока даётся ему очень тяжело. Он ещё недостаточно чувствителен к оттенкам запахов, вкусов.

Он бросил на меня извиняющийся взгляд:

— Прости.

— Я не возражаю. Пожалуйста, не заботься о том, чтобы не обидеть, не испугать меня, да что угодно. Ты так думаешь. Я смогу понять, по крайней мере, постараюсь. Просто объясняй, как можешь.

— В общем, Джаспер не уверен, что ему приходилось сталкиваться с кем-то, кто был бы для него настолько, — он помолчал, подбирая правильное слово, — притягателен, как ты для меня. Из чего я делаю вывод, что у него такого опыта нет. Эмметт «завязал», если так можно выразиться, раньше, и он понял, что я имею в виду. У него такое было дважды, один раз сильнее, чем второй.

— А у тебя?

— Никогда.

Это слово словно повисло в тёплом воздухе.

— И что сделал Эмметт? — спросила я, лишь бы не молчать.

И тут же об этом пожалела. Его лицо потемнело, и рука внутри моей сжалась в кулак. Он отвернулся. Я ждала, но он не собирался отвечать.

— Я догадываюсь, — наконец сказала я.

Он тоскливо и умоляюще посмотрел на меня:

— Даже самые сильные из нас могут не выдержать, не так ли?

— И что тебе нужно? Моё разрешение? — мой голос прозвучал резче, чем я предполагала. Я постаралась смягчить тон, догадываясь, чего может стоить Эдварду его честность. — Я хотела сказать, если надежды нет, что тогда? — как же спокойно я обсуждаю собственную смерть!

— Нет-нет, — взмолился он. — Конечно, надежда есть. Я хочу сказать, я не… — он оборвал себя на полуслове. Его глаза пылали. — У Эмметта была совсем другая ситуация — незнакомцы, с которыми он случайно столкнулся. Это произошло очень давно, он был ещё не настолько… натренирован и осторожен, как сейчас.

Он умолк, пристально наблюдая за мной, пока я обдумывала его слова.

— Так что, если бы мы встретились на тёмной улице… — я замолчала.

— Мне потребовались все мои силы, чтобы не вскочить в самом центре этого заполненного детьми класса и… — он резко оборвал себя и отвернулся. — Когда ты прошла мимо меня, я был невероятно близок к тому, чтобы разрушить всё, что создал для нас Карлайл. Если бы я не отвергал жажду в течение многих лет, я не смог бы удержаться, — он замолчал и угрюмо посмотрел на меня. Мы оба погрузились в воспоминания. — Ты, должно быть, подумала, что я одержимый.