История зимы, что окрасила снег алым - Марина Лаврук

– Удивительно, но ты прав, – довольно ответила Рика.

– Хочешь сказать, что, встретив верховного демона, ты решила не разобраться с ним, а подружиться? – В голосе Таро сквозило недовольство.

– Фудо сотни лет живет среди смертных, так почему ты думаешь, что мне хватило бы сил прогнать его?

– Если он твой друг, тогда почему мы прячемся? – Акио сложил руки за головой и лениво лег на землю.

– Он сказал, что если однажды увидит меня с мужчиной, то сожрет его на месте. – Рика улыбнулась. – Но здешние духи до безумия боятся воды, тут мы в безопасности. – Она лениво потянулась и, отойдя от них, прислонилась к ближайшему дереву, погружаясь в сон.

Акио, лежавший на спине, долгое время делал вид, что спит, но непослушные глаза вновь и вновь открывались, чтобы посмотреть на друга. Таро продолжал неподвижно сидеть на земле, бессмысленно уставившись перед собой. Акио не мог разделить боль Таро по тетушке Анку. Когда на его глазах умерла собственная мать, Акио не чувствовал абсолютно ничего, кроме злобы. Да и сопереживающим человеком он бы себя не назвал. Предпочитая всю жизнь держаться в стороне от чужих чувств и плыть по течению, он, казалось, не способен был понять боль других. Но, как и в любом правиле, здесь имелось исключение, и для Акио это еще при жизни был Таро.

Несмотря на внешние изменения, это был тот же юноша, душа которого трепетала от постоянного волнения. Таро оставался сдержанным и спокойным, но в зеленых глазах всегда можно было прочитать его чувства – страх, боль и глубокую печаль.

«Это в любом случае не мое дело! Отвернись и спи», – повторял Акио в голове, но вновь и вновь смотрел на поникшего друга.

– Не спится? – Акио уселся рядом с Таро, стараясь оставаться невозмутимым.

– Кто-то должен не спать, это место небезопасно, а ей я по-прежнему не доверяю, – сухо ответил Таро.

– А мне показалось, дело не в этом.

«Я же читаю тебя как открытую книгу, зачем притворяешься?»

Таро промолчал.

– Слушай, люди уходят из нашей жизни, и это нормально. Я вон когда-то потерял мать. – Губа Акио хотела нервно дернуться, но он сдержался. – Но моя жизнь продолжается, и, скажу тебе честно, сильно хуже от этого она не стала. – К своему сожалению, Акио понимал, насколько нелепо звучит его утешение.

Таро повернулся и скептично посмотрел в его сторону, и от этого взгляда у Акио прошел озноб по спине.

– Анку была моей матерью, – шепотом признался Таро.

Его голос звучал ровно и уверенно, но Акио ощутил болезненный ком слез в горле, который здоровяк по привычке подавлял.

– Что? Разве твоя мать не…

«Работница публичного дома», – хотел продолжить он, но не был уверен, рассказывал ли Таро об этом Макото.

– Разве ей не сотня лет? Это во сколько лет она родила?

– Я сам не знал, она рассказала мне об этом вчера.

– Ну это же хорошо, значит, ты нашел свою мать.

– И потерял.

Утешительные способности Акио закончились, он неловко смотрел на друга, и почему-то ответный спокойный взгляд Таро казался куда болезненнее тысячи пролитых слез. В его молчании было нечто гнетущее и страшное.

День отправления Таро в дом Анку

Приземление действительно выдалось не самым удачным. С трудом поднявшись из обломков маленького заборчика перед домом Анку, Таро потирал ушибленную спину. На улице стояла летняя жара, но ему сегодня было так холодно, что челюсть нервно постукивала. Он выдохнул, успокоив душу, и уверенно пошел к двери, которая оказалась немного приоткрыта.

– Тетушка? – Таро тихо окликнул Анку, зайдя в дом.

Он осмотрел комнатушку. Сквозь окна пробивались солнечные лучи, в которых медленно танцевала пыль, пахло специями и стояла ужасная духота, но тетушки Анку, привычно хлопочущей на кухне, он не увидел. Гася тревогу в душе, Таро пошел в сторону спальни.

– Тетушка, я могу войти? – Постучав в дверь, он ждал, но ответом ему была гнетущая тишина. Таро не выдержал и открыл дверь.

Но внутри никого не оказалось. Осмотревшись, Таро быстрым шагом вышел во двор, выискивая глазами Анку, но и здесь было абсолютно пусто. Он выбежал на тропинку. Вокруг ни души, лишь темный туман неподалеку, который привлек его внимание. Сердце Таро кольнуло, и он рванул в сторону зловещей дымки.

С каждым шагом приближаясь к туману, он все отчетливее видел маленькую сгорбившуюся фигуру, стоявшую к нему спиной. Тетушка Анку протягивала руку к темному облаку, словно пыталась его погладить.

– Я так рада тебя видеть, мой мальчик. – Ласковый голос, окрашенный старческой хрипотой, достиг слуха Таро.

– Почему вы вышли из дома? Нина сказала, вам плохо. Давайте вернемся, и вы сможете отдохнуть. – Таро протянул ладонь.

– Мальчик мой, ты прав, мне пора вернуться домой. – Подойдя ближе к Таро, Анку поправила рукав на его одеянии и подняла слепые глаза.

– Пойдемте, я приготовлю вам суп и почитаю.

Анку повернула голову в сторону тумана, словно могла его увидеть, и мягко улыбнулась, все еще держа дрожавшей рукой одеяние Таро.

– Ты вырос таким прекрасным мужчиной, – восхитилась она, сильнее стискивая одеяние Таро пальцами. – С таким чутким и добрым сердцем, полным любви. Но пожалуйста… – Старушка на мгновение замолчала. – Не корми никого своей едой, не бери грех на душу. – Она звонко рассмеялась, глядя в ошарашенное лицо Таро.

– Вы сами учили меня готовить и нахваливали, – по-детски обиженно возмутился он.

– Разве я врала? Для матери любое старание ее сына будет поистине восхитительным, особенно если он делает это от чистого сердца. – Анку опустила голову.

Таро внимательно смотрел на старушку перед собой и пытался осознать услышанное. Они были достаточно близки, Анку в самом деле заменила ему мать, но она никогда не называла его сыном.

– Почему вы здесь? – Таро пришел к выводу, что разум старушки помутился и она оговорилась.

– Потому что сегодня я хочу попрощаться со своим домом и с тобой. – Ее голос зазвучал увереннее, и на миг Таро показалось, что в глазах Анку блеснули слезы.

– Вы ведь не моя мать? – Таро не смог отбросить странные мысли и решил спросить напрямую. Сердце болезненно сжалось в ожидании.

– А ты думал, что в отца выдался таким красавцем? – Старушка ярко улыбнулась и похлопала его по щеке.

– Но… – Пальцы Таро предательски задрожали, а горячую щеку обдало холодом от прикосновения, и он не смог выговорить больше ни