Королева восстанет - Мари Нихофф
– А знаешь, что еще хуже? – с трудом выговорила я, и слова было очень тяжело разобрать, так как горе и отчаяние грозили их размыть. – Я всегда считала, что делаю все это ради высшего блага. Но теперь эта страна в огне – из-за меня, – а мне абсолютно все равно. Единственное, о чем я думаю, – это ты. Я не желаю ничего, кроме твоего прощения. Твоей ласки. Насколько эгоистичным может быть человек? Насколько сильно можно предать себя? Я даже не могу осуждать тебя за то, что ты больше меня не хочешь. Теперь я знаю, что все равно никогда тебя не заслуживала.
– Не говори так, – пробормотал он.
– Почему? – всхлипнула я. – Это ведь правда, не так ли? И ты наконец тоже это осознал.
– Поверь мне, Флоренс, я достаточно часто думаю и об обратном. Но это не значит, что это правда. Ты заслуживала меня, так же как и я заслуживал тебя. И возможно, мы до сих пор друг друга заслуживаем. Но дело не в том, чтобы заслужить друг друга. Дело в доверии.
– А его у тебя больше нет, – опередила его я, шмыгнув носом. – Я знаю.
Бенедикт молчал. Ну конечно. Больше нечего сказать – уж точно не то, что я хотела бы от него услышать. И все же я отчаянно подбирала слова, чтобы продолжить разговор. Чтобы продлить этот момент. Вот только в голову больше ничего не приходило.
– Пойдем спать, – наконец прошептал Бенедикт.
– Ты снова меня запрешь? – спросила я надтреснутым голосом.
Он покачал головой:
– Если хочешь, я останусь здесь. Только на эту ночь.
В груди защемило еще больше. Тем не менее я кивнула.
– Да, пожалуйста, – так же шепотом отозвалась я, и он отстранился от меня.
Пока я ложилась в кровать, Бенедикт выключил свет. Я услышала, как зашуршало одеяло, потом матрас немного просел под весом мужского тела, и одно это ощущение показалось мне настолько знакомым, что на глаза снова навернулись слезы.
Я осталась на своей половине, опасаясь на него давить. Но Бенедикт приподнял ткань нашего одеяла, и я как будто почувствовала, что он потянулся ко мне.
– Идите сюда, мисс Хоторн, – прошептал он с редким оттенком юмора в голосе, который, тем не менее, не мог скрыть его боли. – В конце концов, я должен убедиться, что вы не улизнете ночью из постели.
Я тихонько хмыкнула – и этот звук быстро перерос в жалкий всхлип, – но подвинулась к груди Бенедикта. Он снова заключил меня в объятия, и я прижалась к нему так тесно, как только могла.
– Хотелось бы мне, чтобы это была просто шутка, – пробормотала я, уткнувшись носом в его шею.
Так близко к нему, в темноте, под этим пуховым одеялом, во мне неизбежно проснулось желание большего. Желание поцеловать его. Раздеть его. Ощутить его обнаженную кожу на своей и уравновесить недавний грубый секс нежным. Но я отмела эти мысли в сторону. Сконцентрировалась на дыхании Бенедикта, на его ласковых прикосновениях, на биении его сердца напротив моего.
Он гладил меня по волосам и спине, а я понимала, что его тепло и усталость скоро убаюкают меня и я усну. Но мне хотелось наслаждаться его близостью как можно дольше.
– Мне бы тоже хотелось, – выдохнул Бенедикт, и по моему позвоночнику пробежала дрожь. Он все еще такой открытый, такой честный. Просто чудо, что мы лежим здесь. Что стекло еще не разбилось, что момент еще длился.
И тогда я совершила очередную ошибку.
Лежа в объятиях Бенедикта, я снова начала надеяться. Надеяться на то, что, возможно, это все-таки не конец, а начало чего-то нового. Ведь после всего, что произошло сегодня ночью, и всего, что он сейчас сказал, я больше не могу отказаться от Бенедикта Тюдора.
Я глубоко вдохнула, впитывая его знакомый запах леса и открытого огня, и сдержала тяжелый вздох.
– Ты пахнешь домом, – шепотом призналась я. Но это не полная правда.
Правда в том, что уже очень давно дом для меня пах им.
Глава 13
Сквозь тьму
БЕНЕДИКТ
Ночь с Флоренс была ошибкой. Или, по крайней мере, я так думал, потому что не мог сказать наверняка. Мне было слишком приятно держать эту девушку в объятиях и чувствовать ее дыхание на моей шее, пока она медленно засыпала.
В течение нескольких часов все ощущалось почти как прежде. В темноте моей спальни прошлое растворилось. Среди мягких простыней моей кровати не осталось ни предательства, ни лжи, ни вражды. Только Флоренс и я, снова так близко друг к другу, как нам никогда не следовало быть. А с этой близостью вернулись и все запретные чувства, от которых я старательно отмахивался. Она размыла последние границы. И наша честность лишь сделала правду еще более болезненной.
Решение казалось таким простым. Я должен просто простить Флоренс. Дать ей шанс, прыгнуть выше головы, проигнорировать свои осторожность и недоверие. Мы могли бы оставить все позади и вместе смотреть в светлое будущее. Но, как я уже ей говорил: я не мог этого сделать. Слишком многое удерживало меня от этого прощения и, вероятно, будет удерживать всегда. Нельзя ставить женщину выше своей страны.
Наблюдая за Флоренс со стороны, я старался подавить тоску в груди. Она тихо беседовала с Валерианом, и, хотя я находился достаточно близко, чтобы слышать каждое слово, мои мысли ускользали совсем в другом направлении. Взгляд задержался на ее шее, где уже затянулась рана от укуса, оставленного мной прошлой ночью. На следующее утро после нашего срыва я дал Флоренс еще каплю своей крови, чтобы поддержать процесс заживления. Столько же, сколько получали все кровавые невесты до нее. Так почему же у меня такое чувство, что для нее этого недостаточно?
Эрис права. Не стоило давать ей больше, чем необходимо. Месяцами я позволял ей пить из меня в надежде, что так она будет в большей безопасности. С чисто рациональной точки зрения мне это почти ничего не стоило. Я нес в себе силу четырех поколений. В сравнении с этим что такое несколько глотков крови?
Но впредь нельзя оправдываться тем, что таким образом я защищаю Флоренс. В нынешней ситуации моя жизнь важнее, чем ее. К тому же теперь, когда мы больше не пара и она считается преступницей, я так или иначе должен буду беспокоиться о своей короне, а не о ее благополучии.
Флоренс поймала мой взгляд, и я тут же пожалел, что вообще на
