Наследница Ордена - Анна Этери
— Не пытайся это выяснить, ты погубишь и его, и себя.
— Приближённый генерала?
— Скоро узнаешь. В его лице у тебя сильный союзник. С некоторых пор у него испортились отношения с известным тебе охотником. И он поможет от него избавиться, если ты спешишь. А если нет… В конце концов все охотники умирают. Умение останавливать время одно из самых опасных. Однажды время остановится уже для него…
Возвращаясь к себе, я размышлял над сказанным. Адепты хаоса не те, кому стоит доверять, но можно дать им себя использовать и использовать их в ответ. Вопрос в другом — кто кого переиграет?
Остановившись перед зеркалом, провёл пальцем по кровоточащей брови. Что ж, Триллиан, посмотрим, что будет дальше. Ведь сочувствие — одно из величайших слабостей человеческой души. И оно тебе не чуждо.
Глава 19. В промежутке между смертью и сновидением
На сегодняшний день у меня выпал выходной, и я не знала, за что приняться, разрываясь между делами.
В гостиной Дарена в кресле не обнаружилось. А я думала, он будет сидеть возле меня неотлучно, но, пожалуй, у него тоже есть чем заняться. Знать бы, где он бродит. Вот бы заглянуть в его комнату и поискать медальон. Вдруг он спрятал его в укромном месте, например под подушкой… Сложнее, если носит с собой. Ещё сложнее, если сидит у себя в комнате. Вряд ли обрадуется, узнав о моих намерениях, но если будет отсутствовать, может и совсем ни о чём не узнать. Просить отдать добровольно нечего и думать. Наверняка посмеётся и посоветует не заниматься глупостями. А медальон мне так нужен, чтобы вернуть Нэйта. «Медальон и мальчишка связаны, не так ли?» — в этом Пандемония, без сомнения, прав.
В шкафчике взяла тетрадь и карандаш. Я обещала Гвен найти её убийцу. И для начала собиралась опросить людей в Ордене. Быть может, кто-нибудь что-то видел. Случившееся не могло остаться незамеченным. Главное, задать нужные вопросы.
Было и еще одно дело. И оно, пожалуй, являлось самым сложным. Пандемония пострадал из-за меня, но нужно ли извиняться? В конце концов, он сам вызвался в опекуны, просто вчера мне и вправду понадобилась его помощь. Моя ли вина, что он никак не найдёт с Дареном общий язык?
— Гвен?! — переспросил молодой охотник, встреченный в коридоре. — Кто такая Гвен?
— Служанка, которую на днях… — слова не шли с языка. — Которая на днях погибла. Разве вы не слышали?
— Слышали, — ответил его приятель. — Но как звать… Демон их разберёт! — расхохотался он и утащил своего друга дальше по коридору.
Я проводила их удивлённым взглядом. Похоже, охотники живут в другом мире. Их бесчувственность поражала, но Глэн мне всё разъяснил…
— Для них смерть столь же естественна, как дождь за окном, — шагнул он из-за угла. — Что ты делаешь? Хочешь, чтобы весь Орден узнал, что Гвендолин убили? Что глупая служанка не сама свернула себе шею, свалившись с лестницы? Думаешь, легко было прекратить слухи об её убийстве?
— Но как же…
— Расследованием и без тебя есть кому заняться. Расхаживая тут и задавая нелепые вопросы, ты рискуешь привлечь преступника. — Глаза цвета холодного безоблачного неба, казалось, глядят в самую душу. — Генерал приказал пресекать любые сплетни о Гвендолин, и я разделяю его точку зрения. Не надо болтать об убийстве на каждом шагу. Это тайна, понимаешь, тайна. Или тебе нельзя доверить даже такую малость?
— Но отец не сказал, что это тайна, — нашлась я.
— А разве не очевидно? — Глэн говорил со мной, как с глупым ребенком. — Иди в свою комнату и закрой на замок дверь, это будет самое разумное, что ты можешь сделать. — В его голосе чудилась насмешка, и моя кровь вскипела не хуже воды в чайнике, поставленном на огонь.
— Я не боюсь преступника, убившего Гвен!
— А следовало бы! — На сей раз насмешка была очевидной, обозначившись на его губах.
— Пусть только попробует напасть! — вскинула я подбородок, понимая, как это всё глупо.
— И что ты сделаешь? — Ловчий обвёл меня оценивающим взглядом, в котором сквозило пренебрежение. — Спросишь, зачем он её убил, чтобы записать ответ в тетрадку?
Я не нашлась, что сказать. И вправду, что я могу?
— Прекращай заниматься самодеятельностью и возвращайся к себе! — Он резко развернулся на каблуках и зашагал прочь.
Я прижала к груди тетрадь, в которой успела сделать несколько пометок. Демоны бы его побрали! Терпеть не могу! Что он о себе думает? Кем меня считает?
Направилась дальше, но остановилась. Дарен, помнится, тоже насмехался над тем, что я не могу за себя постоять. Но отец как-то сказал: «Берёшь в руки оружие, готовься, что им придётся кого-то убить». А я не была готова.
Внезапно тишину разорвал пронзительный крик.
Я бросилась узнать, в чём дело, но на полпути меня поймал за руку Глэн.
— Чего несёшься как сумасшедшая?
— Там кто-то кричал!
— Это как раз сигнал бежать в обратную сторону.
— Но… но… — Моё сердце оглушительно стучало. — Нужно узнать, что случилось.
— Нужно?! — Судя по интонации вопроса, ловчий считал наоборот.
А если опять кого-то убили? Если прямо сейчас?
В коридоре показалась служанка в белом передничке, насмерть перепуганная.
— Что произошло? — подошла я к ней.
Девушка перевела на меня испуганный взгляд.
— Там… там такое… — оглянулась она назад; дальше по коридору располагались жилые комнаты.
— Не ходи, — угадал мои намерения ловчий. — Я сам всё проверю.
— Но я тоже имею право знать! — Пусть считает меня слабой, неспособной себя защитить. Отступать я не собираюсь.
— Хорошо. Идём. Только будь за моей спиной. — Он не удержался от снисходительной улыбки. Впервые в жизни захотелось выцарапать кому-то глаза.
Дверь была распахнута настежь. На полу валялся перевёрнутый поднос с завтраком. Пахло травяными настойками и лекарством. К лечебным ароматам примешивался какой-то неправильный, неприятный дух, от которого волосы на голове шевелились. На скомканной постели лежала женщина с бледным восковым лицом.
Картина настолько потрясла, что я застыла в ужасе.
— Я же сказал держаться за моей спиной! — зло прорычал ловчий, обходя меня.
— Я её знаю. Я знаю её, — подняла я на него глаза. — Это Карен.
— Да, Карен, — равнодушно откликнулся Глэн. — И она мертва.
Минуло несколько минут, а может, часы. Я глядела на мёртвое лицо, оно затягивало, как кошмарный сон, вливало в душу липкий страх. Я боялась пошевелиться, чтобы не разбиться на тысячи осколков. Тишина звенела, и голос Глэна прозвучал в ней резко, до боли в ушах:
— Не стой здесь. Тебе незачем это видеть. — Он накрыл
