Сиротка для дракона. Боевой факультет (СИ) - Шнейдер Наталья Емелюшка
Четверти часа, за который должна была подействовать мазь, как раз хватило, чтобы вышить метки на подолах. Оливия была права: смывать бурую гадость оказалось больно. Словно я бухнулась лицом на ежа. Вытирать — еще больнее. Что ж, по крайней мере жжение прогнало сон, и со стиркой я управилась довольно быстро. Когда я вернулась, соседка снова стояла за конторкой, что-то выписывая из учебника.
— Я слышала, что в первый день не задают, — полюбопытствовала я. — Библиотека перед ужином пустовала.
Оливия хмыкнула.
— На первый курс целительского это правило не распространяется. Хорошо, что пока учебников хватает и можно не торчать в библиотеке. Неужели вам в самом деле ничего не задали?
Я заглянула в расписание занятий.
— На меня это правило, кажется, тоже не распространяется.
Теория магии каждый день. Значит, не стоит надеяться, что преподаватель забудет о задании, и доклад придется заканчивать сейчас. Помянув про себя всех предков господина Бересфорда и их экзотические пристрастия в непотребных связях, я вытряхнула из сумки свои наброски. Раньше начну — раньше закончу, как сказал сегодня Феликс.
С докладом пришлось повозиться. Хорошо, что в приюте я часто пересказывала другим прочитанные истории: какое-никакое, а умение складывать слова в предложения у меня было, иначе, наверное, я корпела бы над заданием до утра. Впрочем, я все равно засиделась. Надо будет завтра еще раз поблагодарить Родерика за артефакты: кровать Оливии закрывал темный купол, и я не беспокоилась о том, что мешаю соседке.
Самым сложным оказалось переписать набело, не посадив кляксу и не испортив лист опиской. Когда я все же победила проклятую писанину, на краю стола высилась кипа испорченной бумаги. Сгодится на записи лекций и черновики, но придется покупать свежую пачку. Опять траты…
В последний миг вспомнив, я раскрыла баночку с притиранием, подаренную Родериком. Так вот чем сегодня вечером пахли его волосы и одежда! Видимо, пропитались, пока он делал мазь. Я несколько раз вдохнула сладковатый аромат, прежде чем убрать средство в шкаф. Завтра вечером мы не увидимся, но будет утро и физподготовка. С этой мыслью я и уснула.
И ничуть не удивилась, снова оказавшись рядом со статуей спящего дракона.
— Здравствуй, — улыбнулась я ему, как старому знакомому. В самом деле, почему-то я была рада встрече. — Знаешь, сегодня я в первый раз видела живых драконов. Красивые…
Мне показалось, будто от статуи пошла волна горечи.
— Ну что ты, ты все равно самый красивый. — Я погладила его по переносью, чмокнула между ноздрей и, повинуясь самой мне непонятному порыву, добавила: — И ты обязательно полетишь.
Снова горечь и… боль?
— Кто же тебя обидел, такого славного? — Наверное, происходи все наяву, я бы сама усомнилась в собственном рассудке. А во сне — будто так и надо, успокаивать расстроенную статую дракона.
Я ткнулась лбом в его висок. А еще говорят, будто драконы — ящеры.
Холоднокровные. Какой же он холоднокровный. Теплый, как… объятья Родерика. И рядом с ним так же уютно.
«Сайфер», — пришло откуда-то имя.
— Сайфер, — повторила я вслух.
Почесала дракона за ухом, как кота, и, как и в прошлый раз, мне показалось, что он замурлыкал. Нет, звука я не услышала и вибрации тоже. Просто… показалось.
Я снова устроилась у него под мышкой, прислонившись спиной к боку.
— Не против, если я присяду тебе на уши?
За время жизни в приюте я привыкла, что делиться сокровенным можно только с госпожой Кассией. Любые секреты, рассказанные подругам или друзьям, почти мгновенно станут всеобщим достоянием. Не по злобе. Одинаковая еда, общие спальни, общий досуг… общие секреты — трудно носить что-то в себе и не поделиться с теми, кто все время рядом.
Я привыкла молчать, но сейчас мне почему-то захотелось выговориться. Наверное, просто слишком много нового, слишком много впечатлений, и никого, с кем можно было бы поделиться открытиями и сомнениями. Нет, почти все мои новые знакомые — ну, с кем я успела перекинуться больше чем парой слов — виделись хорошими людьми, но это еще не повод изливать на них свое душевное содержимое.
Статуя дракона из сна никому ничего не разболтает, к тому же умеет слушать. Конечно, все это лишь моя фантазия, но Сайфер действительно слушал. От него исходило то любопытство, то веселье, а то и самая настоящая ярость — когда я рассказывала про увиденное в кабинете Родерика. И, конечно же, получилось так, что почти сразу в моем рассказе остался только он.
— Второй день, а я уже позволила себя целовать. — Щеки во сне горели, словно наяву. — И… мне этого хотелось. Я слишком ветреная, да?
Мне показалось, что Сайфер улыбнулся — не насмешливо, а тепло и как будто поддерживая. Так мог бы улыбаться дедушка, если бы он у меня был. Странное дело, в самом начале сна он походил на ребенка, только что попавшего в приют. А сейчас вот — дедушка.
Впрочем, кто их знает, этих драконов. Особенно драконов из моего сна. Но все же правду говорят, будто сны нужны разуму для того, чтобы осмыслить все случившееся днем и запомнить нужное. Когда я закончила говорить, все заботы и сомнения казались такими далекими! Завтра будет новый день и новые переживания, а пока можно просто греться под боком дракона, смотреть на нездешние звезды и вдыхать запах горьких трав, такой знакомый. Запах человека, о котором я думала во сне.
37
Когда я проснулась утром, на столе меня ждала баночка с притиранием, зеркало и листок бумаги с двумя словами: «Не забудь». И когда только Оливия их оставила, неужели специально вставала ночью? Я осторожно заглянула в зеркало, поморщилась. Краснота прошла, и синяков, кажется, тоже не было видно. В самом деле, поди разгляди их под хлопьями облезающей, будто обгоревшей кожи. Да и сама она потемнела, как после солнца, и жутко чесалась.
Все же, умывшись, я старательно намазалась оставленным Оливией средством. Чесаться перестало почти тут же. А когда, одевшись, я снова посмотрелась в зеркало, едва не выронила его от изумления. Ни от синяков, ни от раздражения не осталось и следа. Не веря себе, я провела ладонью по щеке — вдруг на самом деле все это иллюзия, которая развеется в самый неподходящий момент. Нет, кожа под пальцами была гладкой и непривычно нежной. Я накорябала на листке «Спасибо!» — и помчалась вниз.
Как и вчера, у выхода из общежития меня поджидали Дейзи и Селия. Только сегодня бровь Дейзи пересекал тонкий розовый рубец, глаз заливала синева и дополняла облик разбитая губа.
«Кто тебя так?» — едва не вырвалось у меня, но, вспомнив, как вчера бесилась от любопытных взглядов и неуместных вопросов, я прикусила язык. В конце концов, как я вчера сама сказала Алеку, боевой факультет — не бытовой, нежных и трепетных барышень здесь нет.
Но если я от вопросов удержалась, то Селия, увидев мое лицо, — нет. Синяки не сходят за ночь. Пришлось рассказать ей про средство от прыщей и неожиданное его применение.
— Странно, что целители об этом не знают, — удивилась Селия.
— Думаю, все они знают, — сказала Дейзи. — Но синяки здоровью не угрожают, только самолюбию. И некоторых это остановит от очередной драки.
Селия покачала головой, но спорить не стала. Обернулась ко мне.
— Твоя соседка не даст адрес целителя, который готовил ей притирания? Я бы заказала для Дейзи. Ей понадобится.
— Не вздумай! — проворчала та. — Знаю я, сколько за магические снадобья дерут, последние подштанники снять придется.
— Это неважно, — пожала плечами Селия.
— Не хочу быть должной. На свиданки мне не бегать. — Дейзи покосилась в мою сторону и улыбнулась. — А до свадьбы, если она когда-нибудь будет, мне еще бессчетное количество раз лицо разобьют.
Неужели на боевом только и делают, что лупят друг друга? Но спрашивать об этом, пожалуй, тоже не стоило.
На полигоне, как и вчера, уже было прилично народа. Первокурсники не стояли неловко по одному-двое, как вчера, а тоже начали сбиваться в стайки. Меня заметили, замахали руками, подзывая. Улыбнувшись и кивнув Алеку, я пошла к однокурсникам.
