Сиротка для дракона. Боевой факультет (СИ) - Шнейдер Наталья Емелюшка
Нет, Дейзи здесь нечего делать.
— Оливия, ну хоть ты-то мне веришь! Один бокал!
— Пойдем домой, Нори, — вздохнула она. — Сейчас уже все равно.
— Нет, не все равно, я не пьянчужка!
— Ты не пьянчужка, — послушно согласилась она.
— Вот! — Я воздела палец в потолок. — А мне никто не верит! Хоть ты мне поверила! — На глаза навернулись слезы, я шмыгнула носом.
— Эй, дома будешь сопли разводить, — сказал Зак. Или Зен? Они и так на одно лицо были, а сейчас и вовсе не разобрать, кто есть кто.
— Зак, а ты грубиян, — протянула я.
— Мы идем домой. Ничего не забыла? — ответил парень. Раз не стал меня поправлять, значит, я не ошиблась, обозвав его Заком. Вот только которого из двух? Я опять запуталась.
— Да разве она сейчас вспомнит что-то? — сказал второй. Или тот же?
— А вот и вспомню! Сумочка моя… то есть Оливии, на столе, надо ее забрать.
— Какая из них?
— Вот эта, — Оливия подала парням ридикюль. Подняла мой бокал, растерла каплю со дна между пальцами. — Ничего, кроме спирта. — задумчиво проговорила она.
— Это лимонад! — возмутилась я.
— Ага, лимонад. — Зен — или Зак — навесил мне на локоть сумочку, и вдвоем с братом они поволокли меня к лестнице.
— Странно, юбка твоя совсем под ногами не путается.
— А у меня нет юбки! — радостно засмеялась я.
Парни переглянулись.
— Иллюзия, — сказал голос Оливии откуда-то из-за спины. — Неважно. Пойдемте.
— А твои танцы? — Я попыталась развернуться и едва не завалилась.
— Завтра извинюсь.
Допустить, чтобы Оливии пришлось извиняться из-за меня, было никак нельзя, и я попыталась сесть прямо на пол, повторяя, что никуда не пойду, пока она не протанцует все, что обещала.
— Лианор, посмотри на меня. — Голос соседки зазвенел сталью. — Или ты сейчас же замолчишь и будешь делать то, что тебе говорят, или я наведу на тебя паралич, и парни просто уволокут тебя.
— На плече, как мешок с картошкой, чтобы точно не уронить, — добавил кто-то из близнецов. — Ты нас поняла?
Как бы странно я себя ни чувствовала, проигнорировать такую угрозу не смогла. Я не слишком хорошо успела узнать соседку, но слова у нее с делом не расходились.
— Эх ты, а еще подруга, — проворчала я и заткнулась.
Оркестр играл вальс. Вальс! А я, вместо того чтобы танцевать, тащусь под конвоем домой!
Потом меня обдало свежестью, еще через какое-то время стало холодно, и голова начала проясняться.
— Такая мелкая, а такая тяжелая, — проворчал один брат.
— Пьяные всегда тяжелые, — ответил второй.
— Говорю же вам, один бокал!
Близнецы втолкнули меня в общежитие, один что-то сказал вахтерше, слов я не разобрала за звоном в ушах. Потом кто-то волок меня наверх, отчаянно ругаясь, — Дейзи, наверное.
А потом стало темно.
Разбудила меня обвалившаяся крыша общежития.
Потом до меня дошло, что, если бы в самом деле случилась катастрофа, вокруг бы кричали, а криков я сейчас не слышала. И все же вначале мне показалось именно так. Крыша обвалилась, и кирпичи с грохотом валятся мне на голову.
— Кто? — спросил голос Оливии, и я поняла, что это не кирпичи, а кто-то тарабанит в дверь.
Правда, моей голове особой разницы не было, каждый стук обрушивался на нее, словно камень. Незнакомый голос из-за двери тоже отозвался болью:
— Уголовный сыск. Открывай, пока не вынесли дверь!
Что происходит?
Я попыталась сесть. Получилось так себе. Затекшее тело ныло, голова раскалывалась, во рту словно нагадила стая голубей, а желудок то и дело норовил подкатить к горлу.
— Подождите, я не одета. — Голос Оливии оставался совершенно спокойным, будто не было ничего странного в том, что в ее комнату с утра пораньше ломится стража. — Пока ждете, потрудитесь приготовить удостоверения. И постановления, предписывающие вам вламываться в комнату барышень ни свет ни заря.
Ага, значит, ей тоже все это не нравится. Боги, о чем я? При чем здесь нравится — не нравится?
Я сжала руками виски, собирая воедино осколки черепа. Хоть кто-нибудь может объяснить, что происходит?
Что ж так плохо-то?
— Много на себя берешь, девка! Открывай!
— Лианор, оденься, — еле слышно сказала Оливия и повысила голос: — Девке вы точно так же обязаны предъявить все документы и разъяснить происходящее, как и графине Сандью.
Наступившая тишина показалась оглушительной. А когда за дверью снова заговорили, тон стал совсем другим:
— Нам нужна Лианор Орнелас.
Я? Зачем? Даже если я вчера в самом деле напилась, не заметив, как это произошло, за это не волокут в управу! Или я что-то натворила? Но когда бы? Говорят, после пьянки люди не помнят, что творили. Но я могла пересказать все, что случилось вчерашним вечером, в мельчайших деталях. Даже то, как парни вели меня в общежитие, а потом Дейзи волокла по лестнице и крыла на чем свет стоит. Не могла же я во сне набедокурить?
— Она здесь. — Голос Оливии по-прежнему звучал холодно. — Сейчас мы оденемся, и вы войдете.
Я оглядела себя. Нет, оказывается, вечер остался в памяти не во всех подробностях. Например, я не могла сообразить, когда успела раздеться. Или меня раздели. Я упала на кровать как была, в парадном мундире, даже артефакт с иллюзией не деактивировала. Но сейчас на мне было лишь нательное белье — все остальное кто-то аккуратно сложил на стуле.
Я влезла в штаны, запоздало сообразила, что они от парадного мундира, который был на мне вчера, неуместного утром выходного дня. Но переодеваться не было сил, я без того чувствовала себя как в кошмаре. Правда, пытаться себя ущипнуть, чтобы проснуться, явно не стоило — трещащая голова и бунтующий желудок и так ясно давали понять, что я бодрствую.
Это похмелье? Если люди, перебрав, каждый раз чувствуют себя так же, зачем они вообще пьют? Это же ужасно!
— Нори, ты готова? — оборвала мои размышления соседка, облаченная в утренний халат.
Я кивнула и тут же пожалела об этом — казалось, мозги внутри черепа плещутся, ударяясь о стенки при каждом повороте головы.
Оливия открыла дверь. В дверном проеме возникло трое мужчин, за их спинами маячили девичьи головки. Ну конечно, такой шум и мертвого поднимет!
Но что творится, в конце-то концов? И как мне собрать разбегающиеся мысли, когда так трещит голова?
— Удостоверения, — холодно проговорила Оливия, не торопясь освобождать проход в комнату.
Мужчина, самой выдающейся приметой которого была блестящая лысина, отчетливо скрипнул зубами, но протянул какую-то бумагу. Соседка внимательно ее изучила.
— Благодарю, господин Ашер, — кивнула она с достоинством вдовствующей императрицы. — Вы, господа?
Столь же внимательно она изучила еще два документа, отступила в сторону.
— Прошу вас. Чем обязаны?
— В свою очередь я попрошу и ваше сиятельство подтвердить, что вы — это вы. — Лысый обернулся ко мне. — И ты давай грамоту на жительство.
Контраст между тем, как он обращался с Оливией и как говорил со мной, был слишком очевиден. Впрочем, чего я хотела? Я из третьего сословия, чернь. Оливия — дворянка. Внутри университетской ограды можно делать вид, будто все равны, и я даже почти поверила этому, но на самом деле для дворян и черни разные законы.
Стоп, но студенты подсудны только совету университета. Если… Если только…
От страха даже перестала болеть голова, правда, затошнило еще сильнее.
Если по мою душу пришли из уголовного сыска, значит, речь идет о каком-то тяжком преступлении.
Во что я опять вляпалась, сама о том не зная?
Конец первой книги
