Загадочная хозяйка Ноттингема - Инна Дворцова
— Десять, — выдавливает из себя молодчик.
Они угрюмо переглядываются. На лицах явно читается вселенская скорбь. Интересно, они уже поняли, что на обед рассчитывать не приходится?
— Дальше считаем, — продолжаю я. — Вы мне насчитали пятьдесят шиллингов подушной подати. Так?
Они в унисон кивают.
— У меня служат, я подчёркиваю, служат десять человек. Это вольные люди, а не моя собственность. Я не обязана платить за них всех. Я плачу только за себя.
— Мы согласны. За вас пять фунтов стерлингов, — нахально улыбаясь мне в лицо, сказал молодчик.
Я на мгновение потеряла дар речи. Вот вымогатели. Мало того что история меня опять подвела, потому что, по моим сведениям, поголовный налог существовал в Англии с 1379 г. и изменялся в связи с общественным положением человека. Например, в 1641г. герцоги платили по сто фунтов стерлингов, бароны — по сорок фунтов стерлингов, нетитулованные лица — от пяти шиллингов до пяти фунтов стерлингов.
Они посчитали налог по самой высокой тарифной сетке и не придерёшься.
— Вы меня решили разорить? — злобно рычу я на них, вставая с лавки и напирая грудью на вымогателей.
— Успокойтесь, — снисходительно сказал молодчик, без зазрения совести заглядывая в декольте. — Всё по закону.
Не придерёшься!
— Допустим, — не сдаюсь я, — а при чём здесь налог на трусость? Я же не должна идти воевать?
1187 г. в Англии и во Франции была установлена «саладинова десятина». Это было ответом на успешные действия султана Садах Ад Дина, разгромившего основанное крестоносцами Иерусалимское королевство. Налог взимался с имения тех, кто не принимал личного участия в Крестовых походах. В народе его называли налогом на трусость.
— Не вы, а ваш слуга Адам. Насколько нам известно, именно он проживал раньше в этом доме и не платил налоги, — елейно улыбаясь произносит страшные вещи старший сборщик налогов. — А это довольно большая сумма.
Они вбивают последний гвоздь в крышку гроба моего терпения. Я срываюсь на крик и начинаю материть их на всех языках, которые знаю.
— Вон отсюда, негодяи, — завершаю свою триумфальную речь, наслаждаясь вытянутыми лицами этих упырей.
Сосут кровь трудового народа. Надо Робину Гуду пожаловаться. Пускай вздёрнет их на границе Шервудского леса.
— Вы пожалеете об этом…— нагло заявляет молодчик, бешено сверкая глазами. Если бы он мог, то не задумываясь ударил меня.
— Пошли вон отсюда, вымогатели. Не получите от меня ни пенса, — я указала им на дверь.
— Вы пожалеете, что выгнали нас сейчас. А всего лишь надо было накормить обедом и немного поделиться деньгами, — угрожает мне тот, который постарше.
— Жадность — это смертельный грех, — злобно прорычал молодчик. — За грехи надо наказывать.
— Мы пожалуемся на тебя шерифу, — в один голос озвучили они угрозу.
Напугали ёжика… Отличный повод повидаться с сэром Гаем.
— Жалуйтесь, хоть самому господу богу. Я не боюсь шерифа. Уповаю на его милость и справедливое разрешение нашего спора. Предлагаю отправиться к нему незамедлительно.
Баллада пятидесятая о том, как я решила спор с налоговиками
Моя решимость немедленно отправится к шерифу, немного поколебало их веру в свою непогрешимость. Но видимо, эти двое были из той категории людей, которые идут до конца в своих, пусть и ложных заблуждениях.
— Так, чего стоим? Кого ждём? Собрали свои монатки и вперёд к шерифу за справедливостью. — Я обнаглела окончательно, нестерпимо захотелось увидеть его, сэра Гая, который так бессовестно забыл обо мне. А тут такой подходящий повод нарисовался напомнить о своём существовании.
От мысли, что я могу его сегодня увидеть, у меня пересохло во рту. Участился пульс от бешеной тарантеллы моего сердца. Вот только сэр Гай даже и подумать не должен, что я хотела его увидеть.
— Как решит его суд, так и будет, — решительно заявила я.
Хлопнула дверь трактира, налоговики обернулись и застыли в нелепых позах. Вот кого они меньше всего ждали здесь увидеть, так это шерифа.
Сэр Гай стоял, облокотившись на косяк двери, скрестил руки на груди и смотрит на меня немигающим взглядом. Я, нарушая все правила приличия, уставилась на шерифа, расплываясь в счастливой улыбке.
Не могу и не хочу скрывать свою радость от его появления. Я даже забыла, зачем хотела идти к нему. Видела только его глаза, впитывала всей кожей его пожирающий взгляд.
Покраснев, я рванула было к нему навстречу, но споткнулась о заинтересованные взгляды налоговиков. С трудом заставила себя остаться на месте, но каждая клеточка моего тела стремилась к нему в объятия, жаждала почувствовать на своих губах его нетерпеливые губы, отдаться в плен жадных на ласки рук.
— Моя милая Эмма, стоит тебя оставить ненадолго, как возле начинают кружить какие-то подозрительные личности, — в его голосе с ленцой считывалась явная угроза.
Кто посмел оказывать знаки внимания его женщине? Шериф не из тех мужчин, кто спустит такую наглость.
Он оторвался от двери. Неторопливой походкой хозяина положения подошёл ко мне, обнял за талию и привлёк к себе, впечатав в своё тело привычным жестом, заклеймил собственническим поцелуем.
Глаза сборщиков налогов округлились, а рты неприлично приоткрылись. Вот такого поворота событий они явно не ожидали.
Не думали они, собираясь поживиться за счёт богатенькой вдовушки, что на неё имеет виды сам хозяин Ноттингема. Худшей ситуации даже придумать нельзя.
— Не виновата я, они сами пришли, — комично пропела я, целуя его в щёку.
— Медовая моя, ты не виновата, а вот эти…— прервал фразу поцелуем. Целует шериф неторопливо, со вкусом, наслаждаясь тем, что они видят, где простираются его охотничьи угодья. Мне определённо понравился такой суд. — Кстати, кто это, ты знаешь?
Я непонимающе хлопала глазами. Ну нельзя же так быстро переходить от поцелуя к вопросам. У меня закружилась голова от его близости, и я совершенно не понимаю о чём это он.
— Кто? — глупо переспросила я, уставившись на его губы.
Как же я, оказывается, тосковала по его поцелуям, наглой самоуверенности короля жизни. Мне всё нравится в нём от чёрных кудрявых волос до хрипловатого голоса.
— Это сборщики налогов, господин шериф, — появился из ниоткуда Адам.
Я наконец-то приобретаю способность связно мыслить и при этом смотреть на шерифа.
— Да, сэр
