Свобода как повод влюбиться - Елена Александровна Романова

Мы обе упали и теперь катались по полу. Лиззи несколько раз воткнула нож в паркет рядом с моей головой. Я нащупала свой туфель рядом с ножкой кровати и хорошенько стукнула горничную. Не знаю куда попала, но Лиззи тихо всхлипнули и упала. Нож вывалился из ее руки.

Я поднялась, мрачно пробурчав:

— Если это поздравления со свадьбой, то они не принимаются.

Некоторое время я стояла, согнувшись и упершись руками в кованую спинку кровати. Потом направилась в коридор, встречая Хлою и Элен, смех которых можно было услышать за сотню миль. Они остановились, увидев, во что превратилось мое платье и прическа.

— Где граф? — зарычала я.

Они пожали плечами.

Не помню, как преодолела расстояние до покоев де Вера. Я вошла, сразу попадая в мертвую зону, ибо, когда меня увидели камердинер его светлости, двое лакеев и сам де Вер, тишина стала звенящей.

— Вы сейчас же мне все расскажите! — взревела я, стягивая фату и отбрасывая в сторону. — Иначе катитесь к черту, милорд!

Прислугу словно ветром сдуло. Раз, и мы с де Вером совершенно одни.

— Вижу, вы никак не можете побороть своих демонов, Джейн, — произнес Роберт, моментально вскипая. — Что, черт возьми, случилось?

— Вы держите меня за дуру? У вас была интрижка с горничной! У вас была длительная связь с леди Селеной. У вас договор с королем, верно? Но вы опять лжете. Лжете! Постоянно! Что вы делали на кладбище, милорд? Скольких женщин обманули?

— Довольно, Джейн, — резко оборвал он, тоже выходя из себя.

— Я не собираюсь… больше… — голос подвел, надломился.

Я совершенно серьезно собиралась разреветься и всеми силами сдерживала себя, чтобы де Вер этого не увидел.

— Джейн…

— Оставьте меня в покое! — вскричала я, пытаясь сбежать.

Роберт схватил меня за локоть и, кажется, произошло страшное. Жуткий хлопок — ладонь ожгло болью. Я с ужасом поняла, что ударила его… ударила лорда древней крови, своего клиента, человека на которого я работаю и которого люблю… Наотмашь по лицу, заставив прядь его белоснежных волос упасть на лоб. Взгляд де Вера налился чернотой, брови сошлись к переносице.

Испугавшись собственной выходки, я бросилась в коридор, натыкаясь на каких-то слуг. Перед глазами все мелькало, в голове стоял непонятный гул, мыслей не было совершенно. Но я больше не хотела плакать, жалеть себя или сокрушаться по поводу того, какой идиоткой была все это время. Меня затопила холодная пустота.

Переоделась быстро, покидала вещи в сумку, наплевав на привезенные книги. Чемодан был настолько легким, что я сама смогла спустить его в холл. Один из лакеев по моему приказу погрузил багаж в карету, и через полчаса я благополучно отбыла в Стоунвилль, вычеркнув из своей жизни время, проведенное в поместье де Вера.

Глава 26

Дождь застал меня, когда я ехала в телеге господина Донвиля, нашего верного соседа, покидав скромные пожитки на сено. Ноги я свесила и покачивала ими, любуясь красотами Стоунвилля. Что ни говори, а местная природа — просто загляденье. Дождь шел стеной. Я промокла, господин Донвиль тоже. Съехав на край дороги, мы бросились под дерево и опустились на крупные, торчащие из земли корни. Донвиль достал из мешка душистые яблоки, что росли в саду за его домом.

— Видишь, Дженни…

Я поморщилась, но промолчала. Дело в том, что Донвилю было позволено называть меня «Дженни» или, как он любил говаривать, «малышка Дженни».

— Видишь, Дженни, — произнес он, взмахивая рукой, в которой держал надкусанное яблоко, — город отсюда, как на ладони… Вон там твой дом, чуть левее — мой, а севернее — лачуга чокнутой Делли. Помнишь ее? Помнишь, как она палила из ружья по бедолаге Сиду, когда он пролез под ее забором?

Конечно, я помнила. Откусила яблоко, запрокинув голову и коснувшись затылком ствола дерева. Сквозь стену дождя я внимательно глядела на Стоунвилль, который был до неприличия гостеприимен. Улыбнулась, когда вспомнила, как прятала большого дворового пса по кличке Сид в подвале, пока госпожа Делли ругалась с отцом в доме. Мне было тогда тринадцать.

— В Стоунвилле ничего не меняется, — произнесла сквозь улыбку.

— И почему только вся молодежь бежит в Нокс?

— За мечтой.

— Моей мечтой всегда было найти тихую гавань для меня и Мэри. Я тридцать лет проработал в Ноксе, и мне с лихвой хватило этого времени, чтобы понять, что счастье возможно обрести и здесь.

Я всегда ценила Донвиля за то, что он был тактичен по отношению к моим стремлениям, взлетам и провалам. Вот и сейчас он обходил стороной тему моего возвращения.

— По правде говоря, — вдруг сказала я, понимая, что безумно хочу кому-то выговориться, — я по крупному облажалась, струсила и сбежала. У меня не осталось сил бороться.

— Бежать от своих проблем — глупо. От судьбы — глупо вдвойне.

— Бывают моменты, когда не знаешь, что делать и выбираешь самый простой выход — убежать. Не отрицаю, что это трусость, господин Донвиль.

— И это не про тебя, Дженни, — он посмотрел на меня совершенно серьезно и сказал искренне: — Ты никогда не была слабой или трусливой.

— Я во всем сомневаюсь.

— С этим тоже можно справиться. Знаешь, что отличает хорошего законника от плохого?

Я заглянула в лукавые глаза Донвиля.

— И что же это?

— Уверенность в своих силах.

Завернувшись в теплую шаль, которую передал господин Донвиль, я долго глядела на открывшуюся панораму города, затем спросила:

— Что вам так не понравилось в Ноксе? Почему вы оттуда уехали?

Донвиль, кажется, задремал, но услышав меня, встрепенулся.

— Время было смутное, Джейн. Умер король Бенедикт второй.

— Вы служили в королевской гвардии, — припомнила я.

Он рассмеялся.

— Да, во мне было росту все десять футов. И лысины, как сейчас, еще не было, — мужчина приподнял шляпу, постучав себя по макушке, — а, как знаешь, королевский гвардеец должен быть статен и красив, — Донвиль некоторое время задумчиво улыбался, затем прочистил горло и продолжил: — В ночь, когда погибли герцог Сторейн и наследный принц Генрих, мы охраняли королевские покои. Ну и страху я натерпелся… каких только слухов не ходило в ту пору об