Загадочная хозяйка Ноттингема - Инна Дворцова
С каждым днём сборщиков становилось всё больше и больше и мне пришлось некоторых организовать для подготовки собранного сырья на просушку.
Эта часть мне с блеском удалась. Запасов хватит на осень. Процесс идёт бесперебойно, то думаю и зима с весной тоже будет с заготовками.
Доставленные листья я подвяливала их в тёмном месте, разложив на ткани слоем и постоянно перемешивала. Листья должны гнуться, а не ломаться.
Следующий шаг был самым сложным. Мне нужно было выделить из подвяленных листьев сок. Дома я просто прогоняла листья через соковыжималку или мясорубку. О, как же ты здесь необходима, мясорубочка.
Есть способ скручивать листья в трубочки до тех пор, пока не появится сок. Но для меня это слишком трудозатратно. Дети такое не осилят.
Тогда я пошла другим путём. Листья равномерно выложила на смоченную ткань, не очень толстым слоем. Смочила полотно для того, чтобы оно не впитало сок листьев.
Затем ткань стала руками плотно скручивать в трубку. Мяла таким образом около получаса. Устала, как бобик.
Привлекла к процессу Адама и Ника, дело пошло веселее. Они выгибали ткань в разные стороны. Это нужно для того, чтобы разрушилась структура листьев на уровне клеток.
После скрутки оставила кипрей для ферментации на несколько часов. Кажется, нужно для этого процесса не более трёх часов. Помнится, что нужно было проверять температуру внутри трубки, чтобы поймать окончание ферментации. У меня градусника нет. Поэтому я ловила тот момент, когда листья начали пахнуть, как забродившие фрукты.
Для следующего этапа ферментации сложила листья в высокий горшок хорошо их утрамбовывая. Накрыла горшок крышкой и оставила для брожения больше, чем на сутки.
Один из самых сложных процессов, это «поймать» температуру в помещении, где проходит ферментация иван-чая. Если температура низкая, то брожение прекратится, если слишком высокая – чай не получится должного вкуса и аромата. Я поставила горшок в самое прохладное место в доме.
Я решила делать чай глубокой ферментации, потому что я сама к нему привыкла. Люблю тёмный цвет чая, терпкий вкус и фруктовый аромат.
Именно свой первый чай, я и подала своей самой привередливой гостье —жене моего «братишки» Сесиль.
Яичницу умели за один присест, Джон даже добавки попросил. Эх, жаль, что нельзя нажарить картошечки. Вот это вкуснятина!
— Эмма, как у тебя получается так вкусно готовить? — спросила меня Сесиль, делая шаг к примирению.
— Отец был поваром, научил, — рассказываю ей первоначальную легенду. — Он служил у богатого франка, с которым мы много путешествовали. Отсюда и многие новые блюда.
Сесиль восторженно смотрела на меня большими карими, как у оленёнка, глазами. Сама она, как и большинство женщин дальше соседнего города не выезжала.
— Расскажешь? — спросила Сесиль. — О тех, странах, где побывала?
Я даже немного растерялась. О чём рассказывать? О каких дальних странствиях, если все мои путешествия ограничивались олимпийскими деревнями? В принципе, я много смотрела передач про путешествия, ещё больше читала, рассказать могу много интересного.
— Расскажу, но как-нибудь потом, — согласилась я. — Сейчас я готовлюсь к открытию трактира, дел очень много.
— Хочешь, я помогу тебе? — Предложила свою помощь Сесиль.
Я восторженно — вопросительно посмотрела на Джона. Сразу видно, что постарался убедить жену, что она у него самая красивая и единственная.
Покраснев от моего взгляда, как рак, Джон сорвался с места и скрылся в стороне кухни. Какой чувствительный. Никогда бы не подумала, что такой отчаянный рубака, как Маленький Джон окажется скромнягой в душе.
— Ты прости меня, Эмма, — произнесла Сесиль, едва Джон скрылся из вида. — Мы шли к вдове его брата. Я почему-то решила, что ты должна быть не молодой.
Как деликатно Сесиль подобрала слово. Не нарадуюсь на Джона, хороший ученик!
— А тут приходим к тебе, и я вижу красивую, яркую, молодую женщину, — продолжила Сесиль, и я вижу, что ей с трудом даются слова. Тем ценнее её извинения. — Что я могла подумать?
Я пожала плечами. Подсказывать варианты я не собиралась.
— Я решила, что ты любовница Джона, — выпалила она и расслабилась. Страшные слова сказаны. — Прости меня, Эмма!
Она положила свою ухоженную ручку на мою. Сравнивая наши руки, мне стало слегка грустно. Разве сможет шериф полюбить женщину с такими руками, как у меня, когда его окружают юные ухоженные девушки.
— Ты расстроилась? — испугалась Сесиль.
— Нет, что ты, всё в порядке. Благодарю тебя, что призналась мне в своих чувствах. Я не злюсь на тебя. Если честно, то я не знаю, как поступила бы сама в такой ситуации, — я погладила её по плечу и задала коварный вопрос. —А как ты поняла, что ошиблась?
Сесиль покраснела и отвела глаза:
— Джон объяснил. Мы с ним вчера так славно поговорили.
Баллада сорок шестая о том, как я наводила красоту
Помощь Сесиль придётся как нельзя кстати. Если по совету Джима бы будем принимать у себя знатных господ, то её связи в Ноттингеме пригодятся.
— Мне понадобится твоя помощь, — говорю я, получается, что своей невестке. — Я бы хотела, чтобы мой трактир был для богатых и знатных господ.
Я задумалась, добавлять ли сюда купцов. Сословные различия очень сильны. Англия ещё не пришла к буму родниться со своими и американскими толстосумами за честный обмен: деньги на титул.
— Рада буду помочь, — Сесиль нетерпеливо ёрзала.
— Мне нужны будут твои связи. Джим посоветовал сделать заведение для господ, — я внимательно следила за её реакцией.
«Невестка» сидела задумчивая, шевелила губами и загибала пальцы. Я отметила, что кожа на ручках у неё нежная, ноготки на пальчиках розовенькие. Я грустно вздохнула и который раз посмотрела на свои руки.
Нужно же следить не только за шерифом, но и за собой. Опять горько вздохнула. Что за шерифом, что за собой следить не удаётся.
Сделать бы масочки для рук, как раньше дома. Я аж встрепенулась. Ну надо же, какая простая идея! Мне сейчас не нужно ничего записывать и готовить сегодня я тоже не буду, поэтому решила совместить приятное с полезным.
Я вскочила с места и кинулась на кухню. Посмотрю, какие ингредиенты есть для масок рук. Вечером сделаю маску для лица.
— Эмма, ты куда? — крикнула мне вдогонку Сесиль.
— Подожди одну минуту, я сейчас вернусь, — на ходу прокричала я.
Вихрем ворвалась на кухню. Пончик
