Марионетка Черного колдуна - Любовь Песцова
Я наконец вспомнила, что связь через сферу имеет свои последствия.
— Кто это? — спросила я.
Но ответа не услышала. Мир заволокло тьмой. Мне только чудился высокий, истеричный смех мамы и чей-то далекий крик «Лиса!».
Но меня это уже мало волновало.
Наконец-то я провалилась в долгожданный обморок.
Глава 14. Осколки иллюзий
Открывать глаза было тяжело. Веки налились свинцом и казались, прилипли друг к другу.
Но сквозь ресницы пробивался достаточно яркий дневной свет, и продолжать лежать дальше казалось чем-то неправильным.
Вот только открыв глаза, я не поняла, где именно нахожусь.
Большая и мягкая кровать, на которой я лежала, принадлежала явно не мне.
Комната была меньше моего чердака, и выглядела более мрачной. У меня мелькнула мысль о том, что где-то я ее уже видела.
А затем я вспомнила, что произошло до того, как я отключилась.
Я разговаривала с мамой явно дольше пяти минут. И даже не заметила, как потратила все свои силы.
Почему тогда я не на полу в своей комнате?
Мысленный поток прервал отдаленный скрип двери. Где-то за стеной.
Я замерла, прислушиваясь. А потом и вовсе встала и, пошатываясь на ватных ногах, подошла к двери, пытаясь подсмотреть в щелку.
Дверь вела в знакомую комнату, где я когда-то беседовала с Леоном… Леонхардом.
Это были его покои. Значит, лежала я тоже на его кровати. Интересно.
— Я все принесла, господин.
Знакомый голос резанул сознание. Хоть я и не видела девушку, не узнать ее было невозможно.
— Спасибо, Берта, — сказал Леонхард.
Надо же, какой вежливый! А пока балахон свой носил, что-то слов благодарности в адрес слуг не расточал.
Но Берта, кажется, не удивилась. Она подошла к нему, наконец, появившись в моем поле зрения, и протянула что-то.
Цепочка с мерцающим красным камнем, похожим на раскаленный уголек.
Она снова выходила в большой мир. Интересно, зачем?
— Ты можешь идти, — сказал он, отходя к книжной полке.
Берта удалилась молча, не переча, ни о чем не спрашивая.
А когда дверь за ней закрылась, Леонхард взял в руки шкатулку. Она стояла на видном месте, но как-то сливалась с книгами и не бросалась в глаза.
Я бы ее и не увидела бы, даже если бы специально присматриваться началась.
Под крышкой замерцали красные блики. Много. Очень много цепочек, которые позволяют выбраться из леса.
— Хватит подглядывать. А то косоглазие разовьется. Или снова свалишься, — холодно сказал колдун, продолжая стоять спиной ко мне.
Я инстинктивно отшатнулась, действительно едва не упав.
Схватилась за дверную ручку, пытаясь удержать равновесие и, конечно же, распахнула дверь так, что она резко и очень громко ударилась о стену.
Как он вообще меня увидел? У него что, глаза на затылке?
Хотя какая разница?
Даже если раньше и был шанс тихо пробраться к кровати и притвориться, что не вставала, сейчас он исчез.
— Простите, — сказала я.
Кажется, извиняться вошло у меня в привычку, а это слово стало самым часто используемым в разговорах.
— За что ты извиняешься?
Он, наконец, развернулся и, сложив руки на груди, строго смотрел на меня.
Фиолетовые глаза прищурились. А я ведь так скучала по голубым…
— За то, что подслушивала, или за то, что попалась?
Не найдясь с ответом, я опустила глаза.
— Эта твоя привычка прятать эмоции невероятно раздражает. Посмотри на меня. И отвечай, когда я задаю тебе вопрос.
— Я сожалею, что осмелилась подслушать вас, господин.
— Врешь, — прошипел он, подходя ближе. — Тебе не жаль. Ни разу не было жаль нарушать правила. Ни когда ты подслушивала, ни когда ты отправилась в деревню, несмотря на мое предостережение, ни когда ты начала наведываться в библиотеку, ни когда решила убить себя с помощью сферы, что я любезно дал тебе для связи с семьей!
По мере того как он говорил, его тон из обманчиво ласкового становился откровенно угрожающим.
А последние слова он и вовсе прорычал, кажется, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.
Я начала отступать от его напора, но слишком поздно поняла, что нахожусь по-прежнему в спальне.
Через несколько шагов я наткнулась на кровать и очень не элегантно плюхнулась на то место, которым я периодически думала.
— Простите.
— Прекрати извиняться! — рявкнул он. — Шайс! Ты меня извести хочешь?
Вспомнив о том, с какой миссией меня сюда отправили, захотелось неуместно пошутить.
Но я сдержалась.
— Ты хоть понимаешь, что могла умереть? Еще немного, и даже я ничего не смог бы сделать. Не знаю, что сейчас там у вас за легенды ходят, но мертвых я не воскрешаю.
— Я… мне правда жаль. Я не собиралась так поступать, правда, — стушевалась я от этой отповеди. — Просто мама… хм.
— Что? Сказала, наконец, что в тебе течет кровь предателя?
Наверное, нужно было ужаснуться его осведомленности. Но я просто ничего не поняла.
— Кого?
— Рассказать тебе сказку? — прищурился колдун. — Ты ведь так любишь всякие легенды.
— Я не…
— Это был не вопрос, — припечатал он. — А если ты продолжишь меня перебивать, я буду вынужден принять меры.
После этих слов я втянула голову в плечи и попыталась отползти подальше, но уперлась в спинку кровати. Хотя как таковой угрозы в его голосе не было. Но я предпочла не рисковать.
— Да не трясись ты, не буду я тебя убивать. Я не для этого тебя спасал, — хмыкнул он, и сел рядом со мной, закинув ногу на ногу. — Итак, начну я, пожалуй, с того как группа зазнавшихся магов начала баловаться не самыми хорошими ритуалами, пытаясь приумножить свое могущество.
Последовала драматическая пауза, после чего колдун ослепительно улыбнулся.
— В итоге эти гении случайно вызвали меня.
Очень хотелось спросить, как это вообще возможно. Курт тоже об этом говорил, но я слабо понимала.
Леонхард ведь не демон, чтобы его можно было вызвать каким-то ритуалом.
Ну, я на это надеялась.
— Видишь ли, они искали источник силы, а так уж получилось, что в своей ветке мироздания я был одним из самых сильных. Я происхожу из династии Дероуз. Если проводить аналогии, то я бы сравнил это с королевской семьей.
Ничего себе заявления. Он это серьезно или снова странно шутит?
— Правда, у нас несколько иная форма власти, — добавил он. — Но это не должно быть тебе интересно. Важнее другое. Меня растили целенаправленно для управления. Развивали мою силу, раскачивали резерв. Проблема вашего ордена в том, что в нашем измерении маги изначально сильнее. Принести меня в жертву, впитывая крохи моей высвободившейся силы,
