Королева праха и боли - Лив Зандер
– Посмотрите-ка, вот хорошая девочка, наказывает нечестивцев за их преступления.
Я застонала, не отрываясь от мужа, голова шла кругом от мурашек, бегающих по моему телу, от вкуса крови Генри на наших сплетающихся языках.
– Это было слишком быстро. Совсем не то, чего он заслуживал.
– О, но моего брата это зрелище, полагаю, основательно всполошило. Он пока не удосужился войти в свою оболочку, но уже разъярился настолько, что не контролирует движение воздуха. – Бедра Еноша прижимались к моему заду, и даже толстая шкура норки не могла скрыть, каким твердым стал его член. – Он последний выдох смертного, холод, проникающий в комнату, порыв ветра, колеблющий атмосферу. Ты его чувствуешь?
– Поверю тебе на слово. – Я завела руку в перчатке за спину и вопреки всем приличиям погладила напряженный ствол Еноша. – Что мы будем делать теперь?
Енош лизнул мое ухо:
– Дадим смерти зрелищ.
Глава 21
Ада
Енош схватил меня за плечи, развернул лицом к столу и прижал мои руки к краю столешницы, как бы приказывая держаться.
Задранная норковая накидка скользнула по напрягшимся ногам, легла, смявшись, на бедра.
– Там остался еще один.
– Смертный подождет своей очереди. – Енош резко раздвинул мне ноги и тяжело навалился на меня, а когда я инстинктивно попыталась оглянуться на сеновал, он легонько прикусил кожу на моей шее и прошептал: – Доверься мне.
Прижатая к столу горячим телом Еноша, я только впилась ногтями в грубые доски, услышав, как он плюнул себе на ладонь. Миг – и эта ладонь просунулась между нами, увлажняя вход.
– Не уходи, братец. Посмотри, как я трахаю свою жену в крови обидевшего ее человека. Того, которого она убила. О, как непревзойденно она это сделала, даже не охнула. Ты не согласен? – Одно движение бедрами, и Енош толчком вошел в меня. – Давай, маленькая, приподнимись. Впусти меня глубоко-глубоко.
Растворяясь в обжигающе болезненном жаре растягивающегося влагалища, в потоке побежавших по коже колючих мурашек, я едва заметила, как он надавил на мою спину. Грудь ударилась о стол, задница задралась, и при следующем толчке, несущем жгучее удовольствие, он действительно проник в меня глубоко-глубоко.
– Енош, – простонала я возбужденно и качнула бедрами, позволяя ему войти еще глубже.
Стол подпрыгивал подо мной при каждом его резком движении, при каждом жалящем погружении члена, трущегося о холодные внутренние стенки моего лона. Бог он или нет, сейчас Енош мог только одно – трахать меня так яростно, что стулья опрокидывались и с громким треском падали на пол.
И я не хотела ничего другого. Упираясь в стол, не обращая внимания на боль, я хрипло застонала – раз, другой, третий. На четвертом ощущение покалывания между ног переросло в жгучую пульсацию, точно холодную плоть опалило пламя.
– О мой бог, – выдохнула я, плавясь и тая в этом чудесном пекле. – Мне так холодно. Быстрее!
– Дыхание смертного в обмен на ее дыхание. – Енош входил в меня все быстрее, с ошеломляющей силой, каждым мощным толчком сильнее придавливая меня к трясущемуся на уже подламывающихся ножках столу и к своему пышущему жаром телу. – Разве не это ты предложил? Разве ты не верен своему слову?
Волна тепла окатила мой клитор. Волна эта несла искры жара, и все внутри меня затрепетало в предвкушении. Енош тоже ощутил это и задвигался энергичнее, то вонзаясь в меня, то поглаживая, уверенно ведя к оргазму.
– М-м-м, еще, – простонала я, отчаянно нуждаясь в том, чтобы муж разжег во мне огонь, и сейчас мне было плевать на все, даже на повесившего голову мертвеца, привязанного рядом с нами к чертовой балке. – Еще. Еще!
– Еще. – Енош сжимал меня так сильно, что на теле, наверное, остались синяки, несмотря на толстую норку. – То, чего хочет моя жена…
И он продолжил – быстрее, грубее.
О мой бог, пик наслаждения был уже так близок.
Всего пара толчков и…
– Ты помог.
При звуке голоса Эйлама каждый позвонок моего хребта напрягся, а Енош остановился, сорвав с моих губ мяукающий всхлип, которого устыдилась бы и кошка в течке.
– О, теперь он, значит, появился? Вот прямо сейчас?
Хмыкнув, Енош просунул руку под мой живот, приподнял меня, так что я буквально повисла на его члене, развернулся в сторону прислонившегося к стене Эйлама и опустился на землю, так и не сняв меня с себя.
– Моей жене не понравился выбранный тобой момент. – Согнув мои ноги, поставив мои ступни на свои голые бедра, Енош раскрыл меня самым неприличным образом, хотя норковый лоскут, свисающий с моих колен, и представлял какое-никакое укрытие. – Что же до помощи… Я не пошевелил ни единой ее жилкой, когда она ударила по рукояти. О нет. – Подвигав ягодицами, Енош потянул меня вниз, на себя. – Моя милая Аделаида все сделала сама, полная решимости вернуть то, что ты у нее украл.
Эйлам нахмурился, глядя на нас. Он стоял, скрестив руки на груди, обнаженный, не питая, верно, никакого пристрастия к одежде и не заботясь о холоде.
– Ты приставил нож к горлу смертного. Положил ее ладонь на рукоять. Иначе она бы этого не сделала.
– Ах, значит, ты следил за нами дольше, чем я думал. И все же ты ошибаешься. М-м-м, позволь-ка мне посоветоваться с женой.
Рука его легла на мое горло, большой палец надавил на подбородок, заставляя меня смотреть прямо на Эйлама. Енош откинулся назад, а когда выпрямился, то поднес другую руку к моему лицу. С пальцев капало что-то красное. Кровь Генри?
– Аделаида, ты пощадила бы его, отказавшись от нашего ребенка? – Измазанные багровым пальцы коснулись моего подбородка, щеки, уголка губ, оставляя за собой восхитительно теплый кровавый след. – Или вонзила бы клинок в горло смертного, чтобы он истек кровью, расставшись со своей мерзкой душой?
Черный взгляд Эйлама не отрывался от руки его брата, которая соскользнула с моего горла и поползла по телу, все ниже и ниже, сминая и подбирая меховой подол моего платья. Каждый рывок наполнял мою сердцевину бурлящими потоками энергии. Но ведь Енош наверняка не…
Я ахнула, когда Енош задрал на мне норку, непристойно обнажив меня перед своим братом. Палец мужа лег на мой пульсирующий клитор.
– Он же смотрит!
– Ш-ш-ш… – Он прижал розовый бутон так, что я застонала, извиваясь от удовольствия. Другой его влажный палец скользил по моим порочным губам, дразня их, подстрекая открыться. – Скажи, брат, она так же стонала, когда ты посмел коснуться губами
