Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики - Вайолет Девлин
Этери закатила глаза и указала в сторону правого коридора. Она хорошо запомнила его в видении. Самое крайнее ответвление уходило в глубь подвальных катакомб. От высокой влажности волосы Этери завились, и она раздраженно отбросила их назад. А потом и вовсе вытащила из переднего кармана сарафана алую ленту, сооружая низкий хвост.
— Откуда она у тебя? — поинтересовалась Авалона. Всадница передвигалась бесшумно. Казалось, она не ступает на каменные плиты, а летит над ними.
— Такими лентами украшают ели в рождественскую ночь, — сказала Этери и уточнила, — на той стороне.
Выражение лица всадницы смягчилось.
— Значит, напоминание о доме… Воины империи не имеют склонностей к сентиментальности. Ленты нам выдают вместе с доспехами. Алые ленты — символ власти, ожесточенности. Они означают в первую очередь то, что ты готов пролить наземь не только кровь врагов, но и свою, если понадобиться. По ним мы узнаем своих даже без доспех.
— Теперь я чувствую себя неправильно, — повела плечами Этери, — для меня она не значит так много.
— Но ты всегда можешь придать значение, казалось бы, незначительным вещам, — уголок ее губ пополз наверх.
— Пришли, — сказал Элфи, останавливаясь.
Альв скрестил руки на груди, прищуренно разглядывая тупик.
— Хоть указатель какой поставили бы, — проворчал он.
— Тогда в чарах не было бы смысла, — парировала Авалона.
— Здесь не нужен указатель.
Этери шагнула к стене. Никаких языков пламени она не увидела. Зато ленты, нет, тысячи золотистых лент закрывали путь к сокровищнице. За ними высилась дверь. Сквозь полупрозрачные чары Этери разглядела высеченное на двери изображение лошади в профиль. Животное было облачено в боевое снаряжение. Алый глаз ярко сверкнул и тут же потух.
— Видишь что-нибудь? — не унимался альв.
— Вижу, — Этери не сводила взгляда с медленно перемещающихся лент, — но что нам это дает? Сокровищницу мы наши. Я так полагаю, нужно проникнуть внутрь? Если да, то с этим вопросом не ко мне.
— Но ты видящая, — напомнил Элфи.
Этери повернулась к нему, смерив тяжелым взглядом.
— Видящая, а не волшебник. Не чародей и не… кто у вас там еще есть? Найти нашла, увидеть увидела. Дальше что?
— А дальше будем думать, — сказала Авалона. Она вытащила меч из ножен и направилась к стене, — но думать нужно быстро.
Замах, удар. Меч прошел ленты насквозь, не причинив им никакого вреда. Скрежет камня врезался в уши. Элфи поморщился.
— Ты хочешь прорубить себе вход?
— Я не могла не попытаться, — Авалона опустила оружие, — этот меч выкован мастером Хайвудом в низинах сид. Он способен разрубить некоторые чары.
Элфи заинтересованно уставился на меч. Его лезвие приветственно сверкнуло, а руны зашевелились. Красивое оружие, а в руках опытного воина еще и смертельное.
— Любопытно. Я уже и забыл, что старик работает на вражеское государство, — альв улыбнулся, но в голосе зазвенели металлические нотки.
— А ты еще лет десять погуляй. Забудешь даже как тебя зовут.
— Значит, совсем умом тронулся, раз до сих пор клинки кует. Жаль, хороший мужик был, и мастер замечательный.
— Нормально все с ним, — Авалона замолчала и напряженно покосилась в сторону Этери. — Он отошел от дел. А это, — она прокрутила в руке меч, — так скажем, исключение.
Элфи удивленно присвистнул.
Пока они обменивались интересными фактами из жизни в Ареморики, Этери продолжала наблюдать за защитными чарами, наложенными на сокровищницу. Что-то не давало ей покоя. Может их хаотичное движение, а может то, что они не прилипали к двери, совсем как ленты, летающие вокруг Авалоны. Этери протянула руку, хотела подцепить одну из лент, но палец обожгло, и она резко одернула ее назад.
— Твою мать! — тихо выругалась она, заметив, как разрастается красный ожог.
Пламя враждебно реагирует на любое вторжение извне. Этери попыталась проследить за движением лент и обнаружила, что их вовсе не тысячи, как ей показалось изначально. Она всего одна, просто длинная и запутанная.
— А что, если разорвать чары, — еле слышно прошептала она.
Если при одном прикосновении к чарам пламя начинало жечь, то что случится, если она попытается разорвать ленту на две части? Голоса Элфи и Авалоны затихли. Этери слышала только треск огня. Разум кричал ей, что оно того не стоит. Выбраться на свободу можно и без помощи Авалоны. С другой стороны, всадница знает, где найти выход, как избежать патруль всадников и как выбраться незамеченными из города. Без нее им не выжить. А значит, придется чем-то жертвовать.
— Дьявол дери тебя и твои сделки, Элфи, — сказала Этери и быстро, чтобы не передумать, схватилась за ленту.
Болезненный крик вырвался из ее горла. Ощущение было не из приятных. Ладони словно засунули в ярко горевший костер. Огонь вмиг обуглил кожу. Из глаз брызнули слезы. Мутная пелена не давала ничего рассмотреть, и ей приходилось действовать на ощупь. Лента на удивление легко поддалась и с треском разорвалась. Руки перестало жечь, но боль сгоревшей кожи осталась.
Ноги подкосились, и Этери упала на грязный пол. Глотая слезы, она думала только о том, сколько боли ей придется еще пережить, чтобы добраться до дома? Сколько обмана и предательства ждет впереди? В конце концов, никто не даст гарантию, что Элфи говорил правду. Вдруг он не собирается ей помогать, получит свое, а потом бросит. Он ведь фейри. Авалона рассказала достаточно, чтобы последние крохи веры превратились в пепел.
— Да, мастер Гронвог делал оружие на славу, но никто не сравниться с Хайвудом, — проговорила Авалона. Ее голос звучал звонко, словно оживая, — можешь не спорить и… О, Пресвятая Морриган! — воскликнула она.
На плечи Этери легли чьи-то руки. Тепло распространилось по всему телу. От аромата свежих апельсинов засвербило в носу.
Элфи.
Она могла узнать его только по запаху. Этери усмехнулась собственным мыслям, но тут же резко втянула воздух. Ей нужно было смотреть куда угодно, но только не на свои руки.
Подняв голову, она увидела, что ленты исчезли, а дверь проявилась. Теперь ее могли видеть все. Вот в чем заключалась причина удивления Авалоны. Этери удалось снять защитные чары.
— Как ты это сделала? — тихо спросил Элфи.
— Лучше спроси, чем я пожертвовала, — она развела руки в стороны и взвыла от боли. Каждое движение, каждое дуновение ветерка заставляло ее снова и снова чувствовать, как огонь вгрызается в ее плоть, впиваясь острыми зубами в кожу.
— Не шевелись, — велела всадница. Она полезла в свою котомку и достала оттуда небольшую баночку и несколько лоскутов тонкой ткани. В баночке находился отвар. Она смочила в нем ткань
