Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики - Вайолет Девлин
Обычный человек давно уже был бы мертв. Но Элфи не был человеком, и Этери старалась не забывать об этом. Альва не так просто убить. Элфи демонстрировал это своей выдержкой и обезображенным телом.
Авалона Кэрролл, в отличие от Элфи, человеком являлась. А еще она была воином, всадником, чьи навыки убивать отточены до совершенства. Каждое ее движение резкое и опасное, каждый взгляд безжалостен и неумолим.
Ну и самым уязвимым звеном среди них оказалась Этери. Она ощущала это каждой клеточкой своего тела. Но именно от нее зависело, выберутся они отсюда или нет.
Остануться в подвалах до скончания веков или увидят свет.
Выживут или умрут.
— Послушайте, — Этери нервно одернула край сарафана, — я не знаю, как это должно работать. Иногда я вижу нечто необъяснимое, но почему вы думаете, что я смогу привести вас к сокровищнице?
— Сокровищница императора — самое защищенное место в империи, — начала объяснять Авалона. — Особенность в том, что ее охраняют не всадники и даже не первая армия его величества. На сокровищницу наложены особые чары. Отыскать ее может только император или его наследник. Истинные видящие способны не только узреть волшебство, но и почувствовать его.
Этери с сомнением оглядела Авалону. Вокруг нее продолжали летать черные ленты, но Этери почти научилась их не замечать. Проблема была в том, что она не чувствовала их. Видела, но не ощущала.
— Я помогу.
Элфи подошел ближе, вставая позади нее. Его руки мягко обвили ее талию. От цепочки альва исходил аромат апельсинов. Холодный сырой подвал остался где-то очень далеко, когда она прикрыла глаза, стараясь запомнить, как пахнет позднее лето. Где-то поблизости, совсем рядом, раздался глухой голос.
— Ты заблуждаешься, думая, что главная способность видящих — видеть. Что ты чувствуешь, закрывая глаза? Мягкое касание теплого лучика солнца? Обжигающий холод зимней ночи? Может, ты слышишь, как шуршат пыльные страницы старых книг? Как от грома грозы в дождливый день по телу пробегают мурашки? Каждое твое ощущение, каждый звук или запах — это волшебство Ареморики. Оно везде. На каждом шагу. Тебе нужно только поверить, и тогда, закрывая глаза, ты увидишь то, что недоступно взору остальных.
Голос все отдалялся, пока не затих совсем. Этери открыла глаза и увидела черную пелену и мертвенную тишь. Повеяло северным обжигающим холодом. Сначала он добрался до ступней, замораживая их, превращая в два куска сверкающего хрусталя. Затем поднялся выше, к ногам. По пальцам рук пробежал иней, он добрался до губ, застывая и не собираясь таять. Из горла Этери вырвался холодный пар.
Не зная, куда двигаться дальше, она просто пошла вперед, пока не упала от резкой боли в груди. В сердце будто бы впивались тысячи иголок. С каждым вздохом они все больнее его царапали.
Рядом мелькнула фигура. Этери не успела ее рассмотреть, заметила только две алые ленты, что мелькнули перед ее взором. Они скрылись, а темнота позвала:
— Этери… — так тихо, почти ласково. — Ну же, девочка…
Сознание сжало в тиски и в следующую секунду девушка очнулась. В этот раз по настоящему. Перед ней на корточках сидела Авалона. Она не сводила обеспокоенного взгляда с Этери, придерживая ее за плечи. Колени отчего-то болели. Она разбила их, когда упала на грязные плиты.
Элфи больше не стоял рядом. Он возвышался за спиной всадницы и казался мрачнее тучи.
— Спасибо, — хрипло сказала Этери, сама не понимая, к кому обращается.
— Мы не могли тебя дозваться, — Авалона помогла ей подняться.
— Я… — Этери вспомнила свои ощущения, и ее передернуло от отвращения, — кажется, я почувствовала смерть.
До этого момента ей удавалось только увидеть отголоски наложенных чар смерти. Но вот чувствовать ее — совсем не тоже самое, что видеть. Это больно. Человек сгорает от безысходности. Ищет спасения, пока не понимает: его просто нет. Он один наедине со своей внутренней тьмой.
— Думаю, я могу попытаться, — негромко произнесла Этери. — Но я хочу, чтобы вы ушли.
— Зачем? — спросила всадница.
— Хорошо, — одновременно с ней ответил фейри. Он вопросов задавать не собирался.
Элфи подхватил Авалону за локоть, уводя ее в соседний коридор. Этери осталась одна. Наедине со своими страхами. В голове все еще бушевала снежная вьюга. Концы золотистых волос заледенели, покрываясь маленькими снежинками.
Дрожащими пальцами Этери потрогала губы.
Теплые.
На секунду ей показалось, что она почувствовала невесомый поцелуй. Будто сама смерть склонилась на ней, запечатлев на ее губах грубый шершавый след. Лед на кончиках волос растаял, и Этери с тяжелым вздохом вновь прикрыла глаза. В этот раз она сразу опустилась на плиты, чтобы вновь не падать на разодранные колени.
В темноте, уже такой родной и бархатной, появился яркий луч света. Он озарил пространство вокруг, освещая каждый угол подвала. Неровные стены, черные металлические решетки, осыпающийся мелкой каменной крошкой потолок. Разветвленные коридоры уходили в разные стороны, но только из одного из них бил свет. Чем дальше Этери погружалась в него, тем жарче становилось. Лицо и волосы ласкал теплый ветер. В миг запахло паленым, жжеными ветками и костром.
Этери замерла. По огромной, кованной из светлого металла двери пробегали языки пламени с маленькими выпученными глазками. Они шипели, ворчали и не давали приблизиться, плеваясь обжигающими сгустками огня.
“Изначальная стихия”, — подумала Этери. На сокровищницу наложены не только чары, скрывающие ее от посторонних глаз, но и защитное волшебство. Эти язычки пламени только выглядели безобидно. Если подойти ближе, огонь перекинется на чужака, сжигая его заживо. Пламя питается живой плотью.
— Этери!
Резкое головокружение заставило девушку выплыть из пелены видения. Над ней снова склонилась Авалона. Она трясла ее за плечи с такой силой, что Этери затошнило.
— Вставай, — она вздернула ее наверх, словно куклу, и, сжав ладонь, потащила в сторону соседнего коридора.
Альв уже находился там.
— Почему так долго? — спросил он.
— Я не засекаю время… — огрызнулась Этери, сдерживая приступ тошноты.
Топот шагов прервал ее на полуслове.
— Охрана? — нервно произнесла она.
— Патрулирующие всадники, — Авалона выглянула из-за стены.
Послышались тихие голоса. Высокий женский голосок и мягкий мужской. Всадники быстро разговаривали на сионийском. Авалона переменилась в лице. Ее привычная отстраненность померкла.
— Что с тобой? — шепотом поинтересовалась Этери.
— Ничего.
— Она тяжело переживает собственное предательство. Не будем ее трогать, — ничуть не смущаясь, ответил Элфи.
— Имей совесть не орать об этом на каждом углу, — процедила Авалона.
