Тление - Лорел Гамильтон
— Ты и правда не возражаешь, что другие желают его.
— Если бы меня это парило, мы бы уже давно расстались, — я сунула помаду обратно в сумочку и нырнула рукой Родине под локоть. — Пойдем смотреть шоу.
Она улыбнулась и снова поиграла мышцами под моей ладонью.
— Да будет так, как пожелает моя королева.
Я улыбнулась и изо всех сил постаралась ей поверить, попутно спрятав свои сомнения поглубже, чтобы она их не почувствовала. В следующем году прослежу, чтобы в день рождения у них с Ру был выходной.
15
Мы шли мимо очереди из людей, которые еще надеялись попасть в клуб, пока багрово-неоновая вывеска «Запретного Плода» не окрасила все вокруг алым, и бусины на моем платье уже не казались такими синими. За нашими спинами люди возмущались, что мы не встали в конец — никто не любит тех, кто лезет без очереди. Я со своим ярким макияжем и платьем, видимо, сама на себя не походила, так что охранники в черных футболках у дверей остановили меня со словами:
— Простите, мисс, но вам придется ждать своей очереди.
Я посмотрела на парня, который заговорил со мной.
— Ты, должно быть, новенький, — сказала я.
Женщина в толпе крикнула:
— Это невеста Жан-Клода!
Ага, не по имени назвала, а просто указала на мою принадлежность Жан-Клоду — чертовски патриархально.
Охранник сказал:
— Черт, — и тут же извинился за ругательство в том числе.
Народ в толпе, впрочем, вспомнил мое имя, потому что оттуда начали кричать:
— Анита! Анита! Посмотрите сюда!
Им не мое внимание было нужно, а моя фотка. Раньше я бы попыталась спрятаться, но Жан-Клод одел меня так, чтобы меня видели, и у нас было достаточно практики в этом году, чтобы я с улыбкой обернулась. Родина улыбнулась вместе со мной, а потом отстранилась, так что я вдруг оказалась на ступеньках одна, и мне даже удалось помахать толпе, не кривя при этом лицом и не тыкая средним пальцем навстречу вспышкам снимающих меня телефонов. Меня ослепило, перед глазами замелькали пятна, и я отвернулась, а потом охрана у дверей, наконец, пустила нас внутрь. Ру придерживал меня за локоть, чтобы я не навернулась на своих каблуках, потому что из-за вспышек я плохо видела. Если вы гадали, почему телохранители знаменитостей носят темные очки, то это не для того, чтобы выглядеть круто — это чтобы их не слепили вспышки от фотокамер и телефонов. Только нам, знаменитостям, приходится слепнуть на пару секунд. Ладно, тем из нас, кто встречается со знаменитостями.
Я была рада, что рядом со мной шел Ру, чтобы помочь мне удержать равновесие и пройти через двери. Родина шла позади, и это тоже радовало, потому что из-за туфель и вспышек я была куда менее дееспособна, чем обычно. Я напомнила себе, что делаю это ради Жан-Клода, и мы оба знали, что рядом со мной сейчас охрана. Я мысленно повторяла это, проклиная себя за беспомощность. Не самое мое любимое чувство, да и выглядеть потрясающе никогда не было в списке моих приоритетов, но… я была в безопасности, никто не пытался мне навредить, я в безопасности. Я даже вооружена, и, если кто-нибудь выпрыгнет на меня, я могла защитить себя, но сейчас мне нужно было сражаться со старыми травмами и не беситься на эту тему, не винить в этом Жан-Клода или посетителей с их телефонами, да и Ру с Родиной тоже. Раньше я бы сбежала, но сейчас я уже лучше владела собой и справлялась со своими слабостями.
Я почувствовала, как что-то шевельнулось во мне и мелькнуло ярко-желтыми глазами на бархатно-черной морде. Это был мой леопард внутри меня — там, где я представляла своих внутренних зверей своим человеческим мозгом. Леопард среагировал на мою тревогу: он пытался защитить нас, но проблема была в моем гневе. Благодаря терапии я не пыталась ни с кем поцапаться, но гнев по-прежнему жил внутри меня, ища лазейку, и мои внутренние звери помогали мне справляться с ним, если под помощью понимать попытку прорваться наружу из моего тела и испортить вечер.
Ру прижал меня поближе к себе, и под сладостью его кожи было что-то тяжелое — где-то там скрывался его леопард. Они с Родиной оба были леопардами, так что приструнить моего они мне не помогут. Для балансировки мне нужно другое верживотное, и, словно я позвала его, Итан возник рядом, пробираясь вперед мимо Родины, и забрал меня у Ру. Он обнял меня, а я зарылась носом ему в грудь, но этого было недостаточно. Мне нужна была голая кожа. Он сунул мне свою руку, другой продолжая прижимать меня к себе. Я ткнулась носом в обратную сторону его ладони и почуяла там его радужного тигра: голубого, белого, красного и золотого. В нем одном было достаточно звериных запахов, чтобы стабилизировать меня. Леопард, который карабкался вверх внутри меня, рыкнул во тьме, и следом из тропической зелени показались тигры — джунгли появлялись вместе с ними каждый раз, словно это помогало мне уловить их движения. Золотистые глаза леопарда потухли во тьме, а тигры окружили меня.
Мне удалось, наконец, поглубже вдохнуть и отпустить свою ярость. Терапия помогла мне проработать мои проблемы с гневом, но ничто не могло избавить меня от него. Я посмотрела на Итана. На макушке волосы у него белые, а стрижка короткая, так что основная масса волос находилась наверху. Темно-красная прядь шла ото лба к затылку и выглядела так, словно он побывал у профессионального парикмахера, но это был его естественный цвет — единственный намек на его красного тигра, потерянный в белом и сером, которые символизировали его белого и голубого тигра соответственно. Глаза у него были насыщенного серого оттенка, и если не знать наверняка, то никогда не догадаешься, что это тигриные глаза на человеческом лице. Ничто в его человеческом облике не выдавало присутствия золотого тигра, но я чуяла этот запах на его коже.
— Спасибо, — поблагодарила я Итана, и музыка в клубе звучала достаточно тихо, чтобы он меня услышал. В некоторых стрип-клубах музыка всю ночь орет так, что ты даже своих мыслей не слышишь, но в «Запретном Плоде» было иначе.
Итан улыбнулся мне и сказал:
— Не за что, это часть моей работы.
Я кивнула и ответила:
— Все равно спасибо.
Родина оглянулась и сказала:
— Нас снимают.
Она говорила достаточно тихо, чтобы ее не расслышали в толпе на границе того полукруга, который они с Ру
