Жена колдуна — сама ведьма - Карина Иноземцева
У меня сердце защемило от такой картины. Я сама потянулась к мужним волосам и лаского его погладила.
Люб он мне. С каждым днем люб все слаще.
— Пошли гулять? — я тронула светлые волосенки Марьяши, привлекая к себе внимание. — Пусть все спят.
— К старосте надобно, — подал голос муж и встал, держа дочку на руках. — Ждан должен приехать.
Так мы и порешили. Дела сегодня свои сделать. Те которые с осени не закончили.
Желанна встретила нашу троицу радушно. Разве что из сапог не выпрыгивала от любопытства, вызнавая, что за ясный сокол к нам приехал на гнедом жеребце.
Все-то соседушка выглядела и вызнала.
— Деверь мой, — не стал скрывать Радим, забрасывая на плечи мешки с мукой.
В этот момент его сила всколыхнулась и ударила в его тело, будто в барабан. От его слов уши мгновенно заложило. Даже жена старосты почувствовала колдовскую мощь и прочь отошла.
— А женка у брата твоего есть? — деловито подошла ко мне Ждана.
— Невесту он себе недавно запреметил, — улыбнулась я.
— А что? Есть уже куда невесту вести? — любопытная женщина боялась упустить свое, поэтому слушала меня едва не с открытым ртом.
Про то, есть ли у Ярослава собственный угол, я не ведала. К нам он примчался налегке, что заметно по его скудным пожиткам. А о его доле времени не было расспрашивать. Он и не скажет, если не захочет.
— Думаю, найдет. Он не так-то прост, если помните, — я тронула свою голову, замотанную шерстяным платком, намекая что брат у меня тот колдун из-за которого я косы не ношу.
Желана будто не заметила моего жеста. О своем задумалась, губу закусила.
Радим снес нашу муку к телеге и решил быстро отвезть все во двор, пока мы с хозяйкой беседы водили.
После темы "гостя", мы начали вспоминать про клуб и работу Ульяны. Желана мне показала тончайший узор приживалки и посоветовала отдать ее на обучение кружевницам в городе.
Пообещала не неволить девку, если та жизнь себе другую захочет. Поговорили о том, что лес не дарит своих плодов: зверь будто под землю провалился и здешних охотников без новых шапок оставил.
Так же Желана упомянула о моем рукоделии, которое я оставила в клубе. Пообещалась прийти завтра, если Ульяне станет лучше.
Дочка запреметила отца, что на коне приехал нас забирать, телегу дома оставив.
Попрощалась с радивой хозяйкой и как-то быстро оказалась впереди наездника, крепко придерживая дочь.
Конь перебрал копытами, привыкая к тяжести и смирно повез нас в центр поселка.
Я еще раз удивилась до чего же красивы дома у местных жителей. А под снегом они вообще кажутся домиками волшебных существ. У каждого красота во дворе: снежная баба построена и украшена старыми платками — все, чтобы вьгу, да Морену задобрить.
В центре нас ждало оживление.
Мужчины стояли вплоную друг к другу и о чем-то разговаривали. Женщины, если и были здесь, то стояли в стороне и любопытно посматривали на хозяев.
Радим тоже спешился и отправился вглубь толпы. Я вцепилась в удила и крепче прижала ребенка. Конь довольно тряхнул гривой и выпустил струю пара из носа.
— Хороший, коник, — пискляво сообщила дочь и погладила животинку по боку.
Направила коня к групке женщин. Захотелось узнать о чем сильные мужи деревенские шепчутся. Подъехала. Заприметила Огняшу.
— Доброе утро, — сноровисто спешится я не умела, поэтому осталась восседать на крупе лошади, что не очень подходило для тихого общения. — О чем мужи наши думу думают?
Огняша посмотрела на меня и сообразила дочь мою забрать, пока я кое как спускалась.
— В княжестве нашем беда, — тихо заговорили бабы.
— Князь молодой на брата своего войной пошел. Села разоряет и мужиков в дружину сгоняет. Неволит и малых и старых. А дети, да женки в пустых стенах остаются. Никому дела нет, что начало зимы и припасы, которые забирают на содержание дружины, всю семью должны кормить.
— Соседнюю деревню в начале осени разграбили. Староста Митюгов к нашему Кондрату приходил. О помощи просил. Мы и на их долю муки брали. А теперь там дети малые, бесхозные болеют некой черной хворью. Высыхают все, дышать перестают. Кондрат боится их привечать, а Ждан самых здоровеньких по селам собрал и к нам везет. Не послушал старосту.
— Мужики теперь гадают, как купца встретить: на вилы посадить за то что смерть за собой ведет или дать шанс детям малым, — Огняша прижала к себе мою Марьяшу и в ее глазах застыли слезы. — Коли горе он за собой принесет — мы же все свое счастье потеряем.
Дочка переместилась ко мне на руки. Я прижалась к ее теплому лобику и глаза прикрыла.
— А с войной что? Наших мужиков тоже заберут? — озвучила я вопрос и получила в ответ гнетущую тишину.
Будто я указала на гнойник, который давно нарывал, но никто его не хотел замечать.
Больно женщинам стало. На толпу мужиков все разом посмотрели. За сердце взялись.
Нашла спину своего Радима и так тоскливо мне стало, что волчицей я себя ощутила. Без луны выть захотелось, землю мерзлую зубами рыть понадобилось. А иначе маленькое сердечко вмиг остановится.
По ходу времени, на площади все больше людей собиралось. Желана пришла вся бледная, будто ночью к ней упырь на ужин заходил. Мужчины тихим шепотом судили, рядили, в женскую сторону поглядывая и нарочитые счастливые улыбки натягивая. Радим что-то резкое высказывал, Кондратий его перебивал. Остальные голос не повышали.
Я подошла к Желане и замерла с немым вопросом на лице.
— Всю жизнь здесь живу, — помотала она головой. — Колдунов здесь всегда привечали и с их мнением считались. Оберегали они нас, крови на наших землях не давали пролится. И отец мой и дед к роду твоего Радима прислушивались. И всегда беды нас стороной обходили. Дальше соседних земель недуг не заходил. А теперь...горе у порога стоит. Прав был дед, когда говорил что Радоис неправильный колдун.
— Почему это? — перебила я женщину.
— В детстве он приказал сестре своей из реки не выходить. Мал был, да неопытен, вот играя и погубил душу родную. Заболела сестра его и сгинула. Отец его в город подался за жизнью новой, здесь то ему жены не дали. А потом и Радим за отцом ушел. Долго дом колдовской без хозяина стоял. А
