Жена колдуна — сама ведьма - Карина Иноземцева
Пришлось споро собирать на стол и силы мужские едой возвращать. Аппетит к мужикам не шел. Разговор не ладился. Митор к середине трапезы выполз ни жив, ни мертв. Плюхнулся на лавку, а пока пирог грыз, под стол переместился и там зачавкал.
Нервировала меня эта атмосфера. Будто все разом умереть решили и небо на их головы свалилось.
Отослала дочь в комнату с Ульяной. Когда девки скрылись, достала настойку. Под одобрительный взгляд брата, выставила на стол кружки, соленые огурцы и квашенную капусту. Для себя сыр и вялину настругала.
Знаю, что колдунам пить нельзя, но когда дела важные решаются им надо помочь.
— Ждана мы уже не остановим, — после первой стопки я захрумкала огурчиком и поймала довольный взгляд брата. — Поэтому надо решить где встретить и разместить ребятишек.
— Нельзя в деревню, — брызнул силой муж, искоса поглядывая на мою одиночную трапезу.
Оба колдуна к кружкам не притронулись, но приобрели разговорное настроение. Иногда они даже пирог брали и киселем заедали.
Аппетит пришел.
Хорошо.
— Можно в дальнее поселение поселить, — брат растянулся на лавке и едва не пихнул Митора под столом.
Парень замер, притих и звука не издавал.
— Это где? — никаких поселений на пути в Кондрашевку я не видела.
— Есть такое, — кивнул Радим. — Стороной обошли. Слава плохая.
— Колдун там когда-то скончался, — задумчиво произнес братец. — Бремя при жизни не передал. В мучениях умер. Чернушку оставил и та ждет невольника своего и ведь дождется.
— Чернушка? — недоверчиво прищурился муж.
— Чурка или игрушка на которую было передано бремя. Она никому не покажется, кроме своего будущего носителя, — я тяжело вздохнула. — Видимо, у колдуна родной крови не было, чтобы та дальше несла бремя рода.
— Мне тоже надо будет искать приемника, — прикрыл глаза брат. — У деда, отец взял, а дальше..., — Радим почему-то посмотрел мне в глаза и извиняясь улыбнулся. — Колдун задачи родовые по линии своей передает и знания, как эти задачи исполнять. Так наши отцы — боги завещали. Каждому отпрыску по занятию, по предназначению.
— Будем прародителей молить, чтобы чернушка хозяина не нашла среди наших детей, — вздохнула я и убрала настойку в сторону.
Мужчины не пьют, а я одна не могу себе позволить расслабиться. Одного глока с меня хватит. А иначе, я с лавки не поднимусь.
— Встретить Ждана, — гнетущая аура мыслей мужа легла на плечи присутствующих. Дышать, стало резко тяжело. — Поселить всех в поселении.
— Ограду того села красными лентами украсить в знак опасности. Я это у городских подсмотрел, — предложил брат. — Там у болеющих на двери красная тряпица висит.
— Болеть долго будут. Нужна провизия, — Радим тяжело вздохнул. — А в поселении нужна ведающая, знахорка и помошники. Кто туда добровольно пойдет?
— А ты завтра на собрании о своей идее расскажи и у самих людей спроси, — предложил брат. — Уверен, что кроме нашей семьи найдутся еще несколько небезучастных.
— Там надо дома поправить перед заселением и протопить их. Дрова, продовольствие, чашки, постельное...
Я достала из кармана кусочек бересты и уголек.
— Пиши, Радушка, что надобно. С сельчан добрых затребуешь. Коли детей пожелают спасти и от себя беду отвести, соберут все что скажешь. От тебя ждут решения, как от колдуна ведающего и сильного, поэтому слову твоему будут покорны.
Радим заглянул мне в глаза и как-то осторожно начал чиркать список на бересте.
Ярослав залихватски подмигнул мне и шепнул:
— Молодец. Возвращай колдуну уверенность в своих силах.
Пока мы дальше обсуждали что и как сделать, Митор подполз к теплому боку печки и заснул на полу. И опять его волчий хвост не давал мне покоя.
Он так постоянно болтаться будут? Или его убрать можно?
26
Утро в нашей семье началось с Ульянкиной тихой ругани. Оказалось, что ночью Митор хотел на двор сходить, но открыть дверь входную не смог. Забыв о своей человеческой сущности, волчок опписал угол избы и был в этом обличен. Девица приметила этот беспредел и теперь стояла над непонимающим полу-человеком с метлой. Ей не хватало скалки и совсем, как бабка ворчунья будет.
Пришлось споро вставать и вспоминать кто здесь хозяйка.
Заправила постель и недовольно выдохнула.
Вчера Радим и Ярослав всю ночь обсуждали детали общего замысла. Но я, сморенная сном и настойкой, покинула их. Сегодня я проснулась одна. Видимо, мужики совсем не ложились. Да и дом покинули наскоро позавтракав тем, что нашли. Старались никого не будить и не тревожить.
Даже как-то обидно стало, что оба моих мальчика настолько возмужали, что могут обойтись без меня. Вспомнился кузнец, который негодовал, когда ему завтрак в постель не подали.
Нет, лучше пусть мои ребята будут самостоятельными, а не избалованными. Так жить всем проще будет.
На улицу я вышла лишь для посещения клуба. Вместе с Ульяной и Марьяной мы быстро попали в самую гущу женского собрания. Оказалось что пока мужики чинят свой суд, бабы вовсе не дремлют. И сейчас все активно обсуждали Ждана и его поступок. Я впервые увидела все женское население в одном месте. Близняшки Зоря и Вечерка то же тут были. На всех во все глаза глядели и к друг другу жались. А что им еще было делать?
Говорили старшие. Мудрые. Дело ведающие. Младшим только присутствовать разрешалось. Слова старших нельзя оспаривать или подвергать сомнению.
— Семислава, — Желанна заметила меня и ее взгляд тут же участием и пониманием заполнился. — Можешь свое слово молвить?
— Вам как женщина или ведающая говорить?
— А что есть на уме, то и выскажи, — она была полна надежды.
За эти сутки мы так и не пришли к единому мнению. Многие бояться помогать Ждану, а другим жалко незнакомых, но все же детей.
— Как женщина, я боюсь за свою дочь, — просто и коротко произнесла фразу и тем самым вновь встревожила гул голосов. — А ведающая говорит, что эту беду можно решить всем вместе. Так же, как голод находит на соседей и мы им припасами помогаем, так и с недугом можем справиться.
