Искра твоей души - Иванна Осипова
Она уколола мой указательный палец на левой руке острой иглой застёжки, и с силой выдавила капельку крови. Я не сопротивлялась, но кольцо Тиана начало холодеть, рождая защитную магию. Мне предстояло бороться с двумя противниками, если опасность станет неотвратимой и молния ударит в Клариссу.
Герцогиня прижала мой кровящий палец к камню на броши и сказала:
— Ты повторишь за мной слова клятвы дому Уикфил, подтвердишь согласие. Не опускай руку, пока не закончен ритуал.
Мы так и стояли напротив друг друга. Она держала брошь, а я касалась маленького драгоценного камешка посередине украшения. Лазарь умолял не клясться, чтобы не попасть в ловушку, которая уже держит Герату рядом с хозяйкой.
Я огляделась, словно старые стены могли подсказать мне способ избежать магического рабства. Кларисса опустила веки, вспоминая нужные фразы. На её побледневшем лице явственней проступили морщины.
Герцогине удавалось создавать образ лёгкой и вечно юной светской красавицы, но в запретных комнатах она потеряла яркое очарование и свежесть. Словно во флигеле и на неё невыносимо давила атмосфера тлена, пустоты и беды.
У меня защемило сердце от нахлынувших переживаний: чужих эмоций и образов, слёз, надежды и обречённости. Я привыкла, что вместе с искрой получила умение изредка проникать в души людей, но не могла поверить в способность Клариссы испытывать хоть какие-то чувства.
— Я, Кларисса Эйр-Уикфил, последняя из дома Уикфил, владеющая Оком мага, принимаю в дар силу и верность хранительницы искр Доротеи Эйр-Идрис, — медленно проговорила герцогиня.
Камень в центре броши потеплел. Или я слишком долго прижимала к нему палец? Перстень мага, в противовес магии древнего артефакта, пронзил до костей холодом.
— Ты отдаёшь себя во власть рода Уикфил, хранительница искр? — требовательно спросила Кларисса.
Герата, стоявшая позади меня, подошла ближе. Один кивок хозяйки, и ведьма схватила меня за волосы, как делала это во время занятий, намотала пряди на кулак. Я оказалась полностью подчинена герцогине и её помощнице.
— Я отдаю себя, Доротею Эйр-Идрис, во власть рода Уикфил, — пролепетала я.
Всё пропало!
Я не знала, как выкрутиться. Герата больно натянула волосы, кожу на голове жгло. Кольцо Тиана покусывало молниями. Я засунула руку с даром Лласара в кармашек платья, стараясь не вздрагивать, когда ледяные иглы терзали меня. Используй я защиту, то освобожусь на короткий срок. Побег не спасёт отца и маму, не поможет братишкам. Кларисса не простит сопротивления.
Брошь вспыхнула магическим огнём. Она получила кровь и нужные слова. Между невзрачными с виду безделушками затеялась нешуточная борьба. Холод и жар накатывали на меня волнами.
— Что бы тебе ни приказали— исполнишь! — шёпотом воскликнула Кларисса.
— Исполню, — отозвалась я.
Я увидела, как из броши появляются тонкие чёрные лозы. Они скользили по моей руке, опутывали, стараясь пробраться под кожу.
— Ни одной тайны дома Уикфил не слетит с твоего языка! Ты будешь молчать!
— Я буду молчать, — еле слышно произнесла я, наблюдая, как чёрные нити заклятия, точно ловчая сеть, опутывают моё тело.
— Я принимаю слово Доротеи Эйр-Идрис. — Кларисса величественно выпрямилась и обратилась к старухе: — Ты видишь, Герата? Окрепла ли клятва?
— Девчонка в ловушке, — каркнула ведьма. — Она пронизана лозами.
«Пронизана⁈»
Я с удивлением посмотрела на свои руки, когда Кларисса убрала брошь. Ни одна проклятая нить не впиталась в кожу. Сеть соскользнула с меня и растворилась в воздухе. Герата не могла этого не заметить. Обернувшись, я вопросительно посмотрела на ведьму, но она отвернулась, зло поджав тонкие губы.
24
Кларисса заметно приободрилась и повела меня дальше. Она осторожно, стараясь не шуметь, открыла дверь в следующую комнату. Полутьма стала привычной. Масляные лампы давали мало света, но в сумраке хорошо различались призрачные контуры старой мебели и потёртые обои.
Я поморщилась: в нос ударил острый запах трав и несвежего мяса. Чем дальше мы шли, тем сильнее ощущался дух гниения, тлена и смерти. Моя искра сжалась до боли в груди, замутило и ком подкатил к горлу. Казалось, что я слышу тяжкие вздохи, сопение и хрипы. Звук наших шагов мешал сосредоточиться, чтобы отделить вымысел от истины.
Стоило пересечь и эту заброшенную комнату, как к нам вышла плечистая женщина: волосы подвязаны платком, огромные и сильные руки до кистей плотно закрыты рукавами простого платья. Как бы я ни переживала из-за клятвы, но интерес перевесил чувство обречённости.
— Эрри… — низким грудным голосом произнесла странная служанка и склонилась в поклоне.
Герцогиня немедленно вскинулась, тревожно, будто теряя надежду:
— Что с ним⁈ Не смей лгать!
Не думала, что Кларисса способна о ком-то беспокоиться, но в её голосе было столько искренности и боли. Моя искра отозвалась сочувственным всполохом. Дар целительницы не позволил бы мне отвернуться от чужой беды.
Я кинула взгляд на Герату, лицо которой осталось бесчувственной маской. Что-то страшное случилось со старой ведьмой в прошлом, если она разучилась следовать естественному зову искры.
Крупная и внешне грубоватая служанка ответила хозяйке, обволакивая низкими тонами и успокаивая:
— Всё хорошо. Господин заснул после перевязок.
Кларисса с облегчением выдохнула и подтолкнула меня вперёд.
— Это эрри Доротея. Новая целительница. Будете помогать ей во время лечения.
— Как прикажете.
Женщина с сомнением разглядывала мою невысокую и тонкую фигурку, точно примеривала её к одной ей ведомым нуждам.
— Тея, в следующий раз, когда окажешься в первой комнате, дёрни за шнур возле двери и тебя встретят, — пояснила Кларисса.
Я промолчала. Ответа от меня и не требовалось.
— Пройдёт сегодня к маленькому эрра? — пробасила женщина.
— Да, — с усилием ответила Кларисса.
Эта нерешительность, тревога и сложность чувств были несвойственны герцогине. Они пугали. Я не понимала, что происходит, и ощущала себя беспомощной белой мышкой в руках судьбы.
Служанка провела нас через короткий и узкий коридор, открыла ключом тяжёлую, состоящую из металлических пластин, дверь. Так мы попали в помещение с двумя кроватями, парой стульев и столом, заваленным пустой посудой, баночками из разноцветного стекла и тряпками. Вторая женщина (Фанни говорила, что они появлялись вместе) неторопливо прибиралась.
Запах испорченного мяса и горьких настоек сделался невыносимым. Я закрыла нос и рот ладонью.
— Привыкнешь, — шепнула Герата. — Не показывай отвращения. Хозяйка этого не любит.
Я поймала на себе недовольный взгляд Клариссы. Она ничего не сказала, но точно запомнила мою оплошность. Работницы из флигеля занимались обыденными делами и не замечали густого, затхлого духа,
