Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн
Я повернулась и поплелась через обломки, хрустя по полупрозрачной корке. От яркого света у меня болели глаза. Когда я добралась до зеркальной железнодорожной платформы, я замерла. Это… это была я? Я поворачивала лицо из стороны в сторону, и девушка со спутанными чёрными волосами и бледной кожей, испещрённой пятнами крови и подтеками туши, тоже повернула своё лицо.
Я не была тщеславным человеком, но никогда ещё я не выглядела так… так… я даже не могла найти слов, чтобы описать свою внешность. Хилая и неопрятная было слишком слабым описанием.
Пугающая.
Испуганная.
Я опустилась на колени и смахнула осколки, разбросанные по полированной металлической платформе. Я чувствовала, что у меня повреждено лицо, но не знала, насколько сильно. Сейчас оно выглядело так будто я потёрлась о тёрку для сыра. Я сняла зубами правую перчатку, затем выплюнула её и почистила себе подбородок и нижнюю часть челюсти, вытягивая осколки стекла. Струйка крови на моей шее заставила мои пальцы по спирали опуститься вниз. Я вытащила осколок размером с ноготь и отбросила его в сторону.
И снова я поблагодарила Небеса за то, что сменила платье. Не то, чтобы этот костюм обеспечил мне безопасность в долгосрочной перспективе. Шов над левым плечом разорвался. Я легонько прикоснулась к обнажённой плоти и не обнаружила ничего острого или липкого.
Я долго стояла, согнувшись, на зеркальной платформе, разинув рот, глядя на своего двойника из фильма ужасов. В какой-то момент я плюнула на пальцы и использовала слюну, чтобы стереть кровавые следы. Я подумала, не принадлежали ли некоторые из них Римо. От этой мысли у меня свело живот, а температура упала до арктического уровня. Я вздрогнула, и это лёгкое сотрясение вызвало вспышку боли в больном локте.
Поморщившись, я села на пятки и посмотрела на свою руку. Была ли она сломана или вывихнута? И если бы я вывихнула её, как бы я могла её вправить? Как я жалела, что не послушала Ниму, когда она уговаривала меня пройти медицинский курс, который она преподавала летом в единственном университете Нью-Неверры. Подумать только, я не пошла на него из-за того, что она вела этот курс, а мне было небезразлично, что скажут мои сверстники, если я получу плохие оценки или, что ещё хуже, хорошие.
Я поклялась Небесам и Великому Духу, что если я выберусь из Плети, то перестану заботиться о том, что кто-то думает обо мне. Моя фамилия могла бы предопределить меня на трон, но это не было бы причиной, по которой я взойду на него. Я сяду на него, потому что заслужу его.
Поскольку хандра ни к чему меня не привела, я натянула обратно перчатку, удерживая её зубами, затем поднялась на ноги и поплелась к поезду, баюкая покалеченную руку. Я снова попыталась согнуть локоть, но от боли у меня чуть не подогнулись колени. Я выдала множество шокирующих словечек из Готтвы, которые я нахваталась от Сука за эти годы. Я даже не была уверена, что большинство из них означало, но они звучали так же жестко и ужасно, как я себя чувствовала.
Я забралась в поезд и встала перед пультом управления. Вместо рычагов там были две кнопки. На одной читалось «ЗАКРЫТЬ», на другой — «ПУСК». Это было полезно. Если бы я завела поезд, не закрыв дверь, меня, вероятно, выбросило бы в какое-нибудь подвешенное состояние. Я опустила палец к блестящей куполообразной кнопке «ЗАКРЫТЬ» как раз в тот момент, когда порыв ветра со свистом ударил в металлическую дверную раму. Казалось, будто ветер шептал «подожди», но стихии не разговаривали. Кроме того, чего мне здесь ждать? Ещё одно землетрясение?
— Амара!
Моя рука задрожала, и тонкие волоски на затылке встали дыбом. Неужели мой мозг так изголодался по общению, что вызвал в воображении голос Римо?
— Подожди!
Это слово было яснее ясного.
— Амара!
Кончик моего пальца соскользнул с гладкого выступа. Голос раздавался не в моей голове.
Было ли это той же уловкой, как и с мебелью в зданиях… ещё одна иллюзия? Или его дух вернулся, чтобы преследовать меня. Готтва верили в привидения. Я нет, но я бы не стала отрицать, что Грегор добавил что-то в свою тюрьму. Что может быть лучше, чем уничтожить разум его заключенных?
— Амара!
Я сделала вдох, прежде чем повернулась и выглянула во всё ещё открытую дверь поезда. Там, среди сверкающих обломков, шёл человек, который держался с такой же прямой спиной, как и Римо. Который обладал такой же гордой походкой и широкими плечами. Когда наши взгляды встретились, он остановился. Его грудь вздымалась. Его пальцы, лежавшие на бёдрах, дёрнулись.
Он выглядел таким реальным.
— Ты не умерла.
Он звучал так реально. Но он не мог быть настоящим. Он умер.
— Ты не уходила, — повторил он, на этот раз громче, яснее, сильнее.
Он снова начал идти, его ботинки хрустели по стеклу, как будто они тоже были настоящими.
— Ты пришел, чтобы преследовать меня?
Здорово. Теперь я разговаривала с мёртвыми духами фейри.
Призрак Римо снова остановился.
— Преследовать тебя?
— Ты. Умер.
Его рот сжался в мрачную линию.
— Похоже, ты злишься из-за этого.
— Я злюсь.
— На меня?
— Нет, — я покачала головой. — На Грегора. На себя. Не на тебя.
Он снова двинулся ко мне.
— Фух.
— Ты определенно иллюзия, потому что настоящий Римо никогда бы не сказал «фух».
Он издал мягкое, забавно звучащее фырканье.
— И всё же я реален.
— Это невозможно. Ты истек кровью, а потом превратился в пыль!
Я не только разговаривала с призраком, но и спорила с ним. О, Грегор, ты больной, очень больной тип.
Римо остановился в нескольких метрах от меня, больше не ухмыляясь.
— Я предполагаю, что то, что ты видела, было ещё одной иллюзией.
— Это выглядело чрезвычайно реальным.
Он сделал шаг ближе.
— Прикоснись ко мне, Амара. Прикоснись ко мне.
— Повернись.
Раздался треск. Вот и исчезла последняя частичка моего разума.
— Зачем?
— Если ты настоящий, то у тебя будет рана между лопатками, точно так же, как у меня повсюду порезы.
Пристальный взгляд Римо скользнул по моему лицу, как будто только что заметил разнообразие ран, которыми я щеголяла. Между его бровями появилась складка. Небеса, даже его хмурый взгляд выглядел настоящим. Он медленно повернулся. Его спину покрывало столько грязи, что я не могла разглядеть порез, но на
