Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн
В любом случае, зачем я проверяла, нет ли раны? Подобно бестелесным Неблагим, призраки были фантомами, молекулы их плоти и костей были вялыми, как воздух.
Я раздражённо вздохнула и потрясла головой, пытаясь избавиться от того, что, очевидно, было видением.
— Что? — спросил призрак Римо.
— Я разговариваю с духами, вот что.
Призрак оглянулся через плечо, его глаза были такими же зелёными, как его настоящие.
— Почему ты болтаешь с духами?
Я приподняла бровь, затем ткнула пальцем в воздух, ожидая, что мой палец пройдёт прямо сквозь призрак Римо, но он наткнулся на твёрдую плоть. Я отдёрнула руку, и кровь отхлынула от моих щёк.
— Ты не… ты не… но…
Римо повернулся ко мне лицом.
— Как? — прошептала я. — Как ты не умер? Ты превратился в пепел. Я видела, как ты взорвался.
— Либо ты не можешь умереть в этом месте, либо, как я уже сказал, моя смерть была иллюзией.
— Грязь на твоей тунике. Она была у тебя на груди. Теперь она… теперь она только на твоей спине. Почему? Как?
Римо искоса взглянул на утёс, увенчанный ледяным садом.
— Когда я пришёл в себя, я снова лежал в грязи.
Я наморщила лоб, отчего множество порезов на нём защипало.
— В той, что под порталом?
— Да.
— Портал был там?
Он сглотнул, и его кадык резко дёрнулся.
— Был.
— И он был всё ещё… далеко?
Я не была уверена, почему спросила. Ранее он ясно дал понять, что если портал будет в пределах досягаемости, он не будет торчать здесь. Я была такой ненасытной до наказаний.
— Тебя бы здесь не было, если бы это было не так.
Его молчание усилило интенсивность его пристального взгляда.
— Мы никогда отсюда не выберемся, не так ли? По крайней мере, не без какого-то божественного или королевского вмешательства.
Я вздохнула, а затем сделала нечто настолько нехарактерное, что внук Грегора напрягся, как калимбор... Я обняла фейри одной рукой.
— Ты можешь не поверить в это, — я вдохнула мускусный, минеральный аромат в ложбинке его ключицы, — но я рада, что ты жив.
Он не обнял меня в ответ. Даже не похлопал меня по плечу.
— В это… трудно поверить.
Короткое мгновение я впитывала тепло его тела, а после отстранилась.
— Так же трудно поверить, как в то, что ты спас мне жизнь.
— Как это трудно понять?
Я приподняла бровь.
— Я, очевидно, предпочёл бы быть в плохой компании, чем в одиночестве.
Ой. Поддерживая свою ноющую руку рукой в перчатке, я отвернулась от Римо и вошла обратно в поезд.
— Нам пора двигаться дальше, — холодно сказала я.
Он не сдвинулся с места, и хотя я не отрывала взгляда от кнопки «ЗАКРЫТЬ», я почувствовала, как его глаза скользнули по моему профилю.
Плохая компания. Потому что его компания была о-о-очень-потрясающей.
— Через секунду твоя плохая компания отправится куда-нибудь ещё.
Краем глаза я заметила, как дёрнулась его бровь.
— Сейчас или никогда.
Я положила кончик указательного пальца на кнопку.
Не отрывая глаз от моего лица, он забрался на борт.
— Амара…
Я нажала на кнопку, и двери захлопнулись. И его рот тоже. А затем я нажала вторую кнопку и села на скамейку, прежде чем дребезжащий вагон смог сломать или вывихнуть другую часть моего избитого тела.
ГЛАВА 15. ГОСТИНИЦА
На протяжении всей поездки на волшебном поезде я крепко сжимала веки от усталости, боли и раздражения. Мои кости трещали, пробуждая синяки, о которых я даже не подозревала: на лодыжках, бедрах и животе. Что касается моего локтя… боль там была такой острой, что пот проступил бисеринками вдоль линии роста волос и потёк вниз по шее.
— Что не так с твоей рукой? — спросил Римо, как только поезд остановился. — Она сломана?
Я попыталась разглядеть, вернулись ли мы в Приграничную страну, но окна всё ещё были затемнены.
— Мне кажется, что может и сломана.
Он протянул свою ладонь.
— Дай мне посмотреть.
Когда я не сделала ни малейшего движения, чтобы показать ему свою руку, он вздохнул и поднял её. Я поморщилась и попыталась убрать, но это только усилило пульсацию.
— У тебя распух локоть.
Он коснулся пальцами моего запястья как раз в тот момент, когда дверь поезда издала короткий визг и скользнула в сторону.
Тут не было ни кирпичной станции, ни лупа, а это означало, что мы попали в другую камеру. Потрясающе. Просто потрясающе. Я не могла дождаться, чтобы увидеть, что теперь приготовлено для нас.
— Итак, у нас есть приветственный комитет? Бешеные волки? Мыши-мутанты? — спросил Римо.
Единственное, что было в поле моего зрения, это красная скамейка и белый угол большой вывески, написанной печатными буквами. Я разобрала буквы «Э» и «Н».
— Небо всё ещё белое?
Боль распространилась по моему предплечью. Я снова перевела взгляд на свою руку, которую Римо вывернул так, что моя ладонь была обращена вверх.
— Так? Да?
Моё дыхание вырывалось неровными рывками.
— Что?
— Небо? Оно белое?
Я выглянула наружу.
— Да, оно…
Римо толкнул мою руку к плечу, и что-то хрустнуло. Я взвизгнула, вырывая свою руку из его хватки. Тяжело дыша, я прижала локоть к себе.
— Что, чёрт возьми, с тобой не так?
— Теперь ты должна быть в состоянии двигать ей.
Он отряхнул руки, как будто только что выполнил какую-то грязную работу, и сошёл с поезда.
Я осталась сидеть внутри, ошеломленная, а потом слизнула пот с губ и убрала больную руку от груди. Подвижность действительно вернулась, но, чёрт возьми, боль была невыносимой.
— Тебе придётся потерпеть некоторое время. Кажется, у нас здесь не так быстро заживают раны.
Наконец я встала, и на ногах, которые казались лишёнными костей, сошла с поезда, который был выпуклым, с серебристым кузовом и красными полосами, гладким, но не таким современным, как последний, на котором мы ехали.
— Ты исцелился ужасно быстро для мертвеца.
Римо покачал головой.
— Полагаю, ты могла бы попытаться умереть и вернуться.
— Разве тебе это не понравилось бы? Особенно, если бы я не вернулась.
Вздох расширил его торс.
Прежде чем он смог снова сказать мне, что предпочёл бы плохую компанию отсутствию компании, я вслух прочитала слово на белой вывеске:
— Роуэн.
Мои глаза распахнулись так широко, так быстро, что ресницы врезались в брови. Я обошла Римо, а затем спустилась по нескольким металлическим ступенькам, громыхая ботинками. Я быстро прошла по тротуару вдоль станции и резко остановилась в начале улицы, вдоль которой росли приземистые деревья с распускающимися листьями, заборы из белого штакетника и деревянные ящики на столбах. Металлические номера украшали
