Познакомься с дочкой, дракон! - Александра Кузнецова
— Мы можем пойти в другое место? — спросил он, очевидно недовольный тем, что в комнате Олейна и Лия, которые, впрочем, были заняты чтением книги и рассматриванием картинок.
Я невольно улыбнулась, наблюдая за ними, затем указала графу крыса в угла комнаты.
— Я от дочери ни на шаг.
Граф опустил голову, видно смирился, и поплелся куда сказали. Я гордо прошла следом, чувствуя, что это приятно — когда тебя слушаются. Присев напротив, я откинула косу за спину и сказала.
— Что вы хотите знать, граф?
— Как вы узнали, что ночной лебедь — это не Хельга и не Мелисса.
— Очень просто. Девушка была одета в роскошное платье и маску. Платье сидело четко по фигуре и я точно вам скажу, что это не Хельга, которая выше и шире, но и не Мелисса. У Мелиссы внушительный бюст и крутые бедра. У меня встречный вопрос, граф, кто знал, что вместо обычного бала будет маскарад.
Граф, который до этого слушал меня с подобием скуки на лице, встрепенулся.
— А что такое?
— Костюм лебедя, как и несколько других нарядов, которые я заприметила в тот вечер, были изготовлены задолго до отбора. Слишком тонкая работа, которую не выполнить за один вечер.
Хранитель традиций поджал губы, хмыкая. Похоже, он хотел, чтобы я раскрыла ему все свои карты, но ничего не собирался рассказывать взамен.
— Думаю, у вас есть книга или какой-то протокол с планом отбора.
Граф вздрогнул, а я востержестовала. В точку!
— Раз кто-то смог подкупить члена комиссии на отборе, почему бы и не подкупить и тех, у кого есть доступ… к папке.
И снова в точку. Граф кашлянул:
— Откуда вам известно о подкупе и о папке?!
Я откинулась на спинку стула и улыбнулась.
— Граф Скорн, о подкупе слухи пошли еще поутру, про папку я догадалась сама. А я ведь просто дочь тавернщика, как вы выразились. Думаю, для дочери аристократа ее существование — очевидность. Во дворце точно есть крысы. Я думаю, что разгадала еще одну пакость ночного лебедя.
Хранитель традиций подался вперед, ожидая, что я вот-вот расскажу все, но я снова улыбнулась.
— С удовольствием поделюсь с вами своими соображениями, но у меня к вам есть просьба, граф.
Хранитель традиций нахмурился и сложил руки на груди. Похоже он понял, что со мной стоит считаться.
— Говорите, леди Даря.
— Завтра вы будете стоять на этой сцене, — я махнула в сторону окна, выходящего в сад, — и называть имена девушек, которые покидают отбор. Будте любезны, проявите тактичность и не называйте причин. По состоянию здоровья будет достаточно.
— Но леди Даря, — граф захлебнулся возмущением, — это традиция! Положено знать, отчего мы отказали той или иной девице. Потеря невинности это же позор…
И тут граф умолк и опустил глаза. Я тоже замерла и с удивлением почувствовала, что стрела пролетела мимо. Мнение окружающих больше не задевало меня, как раньше. Приятное чувство свободы.
— Девственность — это тоже состояние здоровья, подумайте об этом хорошенько.
Граф нахмурился, я будто слышала стук мыслей внутри его черепной коробки. Он пытался решить, что важнее. Традиции или поимка нарушителя.
* * *
Граф нахмурился, но, к моему удивлению, кивнул.
— Хорошо, Даря. Продолжайте.
Я скрестила руки на груди, стараясь игнорировать его снисходительный тон.
— Проверьте библиотеки в гостевых домах девушек, — сказала я. — Там откуда-то появились книги по ботанике. Наверняка найдутся тома и по медицине, и по борьбе с грызунами, и по другим хозяйственным «случайностям».
— Не понимаю, к чему вы клоните, — прищурился граф, его брови слегка дрогнули.
Я вздохнула, устало потирая виски. Может быть граф Скорн хорошо разбирался в традициях, но явно не в интригах, особенно женских. Наверное поэтому Аарон направил беднягу ко мне. Но у меня тоже нет особых знаний, только природное чутье.
— Знаете, граф, когда я начинала заниматься цветами, в городской библиотеке не нашлось ни одной книги про декоративные растения. Два стеллажа про овощи и ничего про цветы. Пришлось заказывать книги из столицы. А тут в гостевом доме сразу несколько справочников. И оранжерея с ассортиментом ядовитых растений.
Я выложила перед графом потрепанную страницу, которую забрала у Виолетты.
— Полюбуйтесь.
И пока граф с удивлением читал слегка расплывшиеся буквы, я продолжила.
— Ночной лебедь пользуется атмосферой конкуренции и недоверия, и вместо того, чтобы действовать самой, просто помогает соперницам устранять друг друга.
Граф кашлянул, пытаясь скрыть смущение. Похоже надменному аристократу придется признать, что простолюдинка не обязательно дурочка.
— Где вы этому научились? Разбираться в людях, интригах. Вы вроде дочь тавернщика.
— Да, — улыбнулась я, — с детства слушала разговоры людей за столиками, подмечала как меняется осанка человека, когда он начинает привирать или наоборот бояться. Интонации голоса, выражение лиц.
— Зачем такие знания девчонке с тряпкой да подносом? — удивился граф.
Я тихо рассмеялась.
— Основы выживания. К кому подходить опасно, кому подлить, кому напиток подороже, кто положит на поднос лишнюю монету, кто попробует уйти не заплатив. Я видела ночного лебедя и она уверена в себе. Если не хотите видеть эту особу королевой, то лишите ее помощников и измените ход отбора.
— Лить помощников? Как? Не заменю же я весь персонал?! — воскликнул он, взмахнув руками. — Это невозможно!
— Тогда поменяйте их обязанности, — ответила я спокойно. — Это спутает ей карты.
— А с испытаниями отбора что же? — раздражённо бросил граф.
— Это уже ваш вопрос, — я пожала плечами. — Вы как хранитель традиций должны знать лучше. Я в отбор вмешиваться больше не собираюсь.
Граф смерил меня тяжёлым взглядом, словно взвешивал мои слова. В этот момент Лия, допив своё какао, устало потянулась, давая понять, что чтение ей наскучило. Олейна заботливо убрала чашку, а граф, слегка кивнув, встал. Я молча проводила его до двери.
Лия соскользнула с кровати, не обращая внимания на уходящего графа, и направилась к столу, где стояли вазы с цветами. Она взглянула на одну из композиций, сморщила носик и с укоризной покачала головой.
— Мам, ты обещала со мной перебрать букеты, — напомнила она, упирая руки в бока.
— Сначала двери запирать, теперь букеты коверкать? — тут же принялась ворчать Олейна.
Лия, нисколько не смутилась:
— Да их кто-то до
