Первая красавица двора - Оксана Зиентек
Графиня немного поколебалась, видимо, выбирая, какое из решений будет более удачным (или наимен неудачным). Но, в итоге, с мягкой улыбкой отклонила предложение: «Благодарю вас, Ваше Сиятельство! Мне еще предстоит сопроводить Ее Величество на прогулку». Обменявшись еще парой вежливых фраз супруги разошлись в разные стороны.
Глава четвертая
Вечером, предав нянькам уснувшего сына, Либуше так и осталась сидеть в кресле, задумчиво глядя на свечу. Что-то тревожило, не давая уснуть. Что-то, что ускользало каждый раз, стоило начать перебирать события дня, словно бусины в ожерелье. Вроде, каждая бусинка на месте, но где-то сбился узор. - Не спишь, милая? – Генрих, видимо, заранее убедился в отсутствии посторонних в спальне супруги. Вошел, не стесняясь, в одной рубашке. - Не спится. – Либуше улыбнулась, но как-то вымучено. Признаваться, что сплетни задевают даже королев, ей не хотелось. Внезапно она осознала, что за последние пару месяцев обсуждала с мужем любые темы, от государственных дел до младенческих колик, но так и не коснулась темы его предполагаемых фавориток. - И что же не дает покоя моей королеве? – Генрих взбил повыше подушку и удобно устроился на постели, всем своим видом намекая, что предпочитает продолжать вечерние разговоры с комфортом.
Вместо ответа Либуше поднялась с кресла и начала выпутываться из домашнего халата. Внезапно решившись, она обернулась к мужу и выпалила. - Я так и не спросила Славу, нравишься ты ей до сих пор или нет. Наверное, боялась услышать ответ. - До сих пор? – Генрих, как всегда, ухватил в разговоре самую суть. И теперь с полуулыбкой наблюдал за смутившейся женой, слегка приподняв бровь. Дескать, ну же, попробуй объяснить.
Либуше, которая уже успела пожалеть об излишней откровенности, нарочито спокойно закончила раздеваться и тоже забралась в постель. Прижалась к мужниному плечу, с удовольствием вдыхая ставший таким привычным запах. - Ты ей почему-то сразу понравился, еще когда мне твой портрет прислали. – Вздохнула, словно признаваясь в чем-то не совсем приличном. - Почему-то? – Генрих не удержался, хмыкнул. Чего греха таить, он прекрасно видел, что Либуше ревнует. И, чего греха таить, поддразнивать ее было приятно.
Что жена ему досталась ревнивая, он понял еще тогда, в самом начале. Может, и прав был Любомир, решив отдать дочку в те края, где вторые, третьи и прочие не бывают женами, только фаворитками. А, может, за годы ожидания княжна уже привыкла к мысли, что будет единственной. - Ну-у-у... – Либуше смутилась еще больше. – Мне-то, как подросла, просто портрет вручили и сказали: «Вот. Этот будет твоим мужем», нравишься ты мне или нет... Все уже несколько лет как решено было. А Славе ты сразу глянулся. Вот, когда сплетни пошли, я и... - Серьезно забеспокоилась? – Генрих понимал, что рискует, но все еще не мог настроиться на серьезный лад. – А, может, надо было меньше думать, нравлюсь ли я, а прямо спросить, нравится ли девица мне? Солги я, ты же все равно бы почуяла. - А она тебе нравится? – Либуше повернулась так, чтобы смотреть мужу прямо в глаза.
Вот сколько не убеждай себя, что все – пустое, ей зачем-то очень надо было это знать. Хоть и видела, что Генрих едва сдерживает смешки, но не спросить, раз уж случай подвернулся, не могла. - Девочка как девочка. – Генрих равнодушно пожал плечами. – Веселая, неглупая. Красивая, да. На свою беду. - Почему это - «на беду»? – Взвилась Либуше. Ее красоту тоже часто хвалили, но чтобы сочувствовать – до этого, вроде, еще никто не додумался. - Красивым – сложнее. – Молодой король говорил так, словно речь шла об очевидном. – Они все время на виду, с них намного больше спрос. И с тех, кто с ними рядом. А вообще, дорогая моя, я иногда забываю, какая же ты у меня еще девчонка. И ты, и твои подружки. - Это почему еще? – Почти обиженно отозвалась Либуше. - Да потому, что напридумывали себе сказок. Ты – про злобного «старого ворона», она – про прекрасного «чужеземного принца». Но красивая или страшная, сказка – она сказка и есть. - Ну, в конце концов, мне повезло. – Либуше легко ткнулась носом туда, где в разрезе мужниной рубахи билась жилка, выдавая неровный ритм сердца. – Мой ворон обернулся прекрасным принцем. - Но для этого ему понадобился поцелуй красавицы. – Подхватил шутку Генрих. Он хитро прищурился, словно разговор навел его на какую-то интересную мысль, и начал вкрадчиво. – Слушай, Либуше, если ты и правда так ревнуешь, не хочешь ли погулять? Пойдем! Я познакомлю тебя со своей постоянной фавориткой... - А если мы сбежим, а малыш проснется? – Вопреки собственным опасениям, Либуше уже совала ноги в пантофли, пытаясь на ходу завернуться в халат. - - Проснется – успокоят. – Ответил Генрих с чисто королевской небрежностью. – В конце концов, зачем-то же мы держим целый штат нянек? Зато, если мы не уйдем, а он – не проснется, ты рискуешь завтра обнаружить, что главная сплетня двора – любовные приключения вовсе даже не твоей подруги. - Что вы имеете в Виду, Ваше Величество? – Светским тоном спросила Либуше, едва сдерживая смех. - Именно то, что вы подумали, Ваше Величество. – Генрих уже не сдерживался, посмеиваясь. – Пойдем, Либуше, оставим графской чете самим разбираться в своих делах.
Некоторое время спустя, уютно устроившись с ногами в кресле мужниного рабочего кабинета, Либуше задумчиво крутила в руках бокал с ликером. - Генрих, скажи, а вот почему люди отца ни разу не заметили за тобой какой-либо сердечной привязанности? – Спросила она то, что давно было интересно. Раз уж получился сегодня у них вечер откровенных разговоров, почему бы не спросить. - Может, потому, что люди моего отца старательно следили, чтобы ничего лишнего чужие глаза не увидели? – Генрих говорил, вроде, шутя, но Либуше показалось, что именно сейчас он совсем не шутит. - Значит, у тебя все-таки был кто-то? – И сама понимала, что пора прекращать разговор,
