Раб Наилон. Вкус свободы - Анна Жнец
И огонь разгорался. Слабая искорка превратилась в костер, костер — в полыхающий пожар, а тот — в пламя до небес, в буйство неукротимой стихии.
Под губами мужа Тэлли выгибалась от страсти, стонала от наслаждения, плакала от счастья.
Ноги оторвались от пола. Не разрывая поцелуя, Наилон подхватил супругу на руки и отнес на постель.
«Теперь будет больно», — подумала Тэлли, готовясь к неприятным ощущениям. Когда мужчина входит в женщину, всегда больно. Потом, спустя минуту хаотических движений, становится легче, но в первые секунды надо зажмуриться и перетерпеть.
Она ожидала, что Наилон раздвинет ей ноги, ляжет на нее сверху и… все будет, как обычно, но любимый не спешил утолить свою жажду удовольствий.
Робко улыбнувшись, он снял с себя тунику, медленно спустил мягкие широкие штаны. Обнаженный эльф был прекрасен. Его гладкая кожа светилась в полутьме перламутром, тени играли в холмах и впадинах сильного тела, очерчивали рельеф мускулистых рук и напряженного живота. Тэлли старалась не смотреть ниже пояса: в такие минуты мужская возбужденная плоть казалась ей пугающим оружием, наставленным на нее подобно оголенному мечу.
— Что ты…
Растерянная, она распахнула глаза.
Любимый задрал на ней юбку и теперь нежно целовал ее бедра с внутренней, самой чувствительной стороны.
— Что ты делаешь?
В ответ, не оставляя своего занятия, Наилон поднял на нее взгляд, и его скулы порозовели.
— Что… ты… — Воздуха вдруг перестало хватать. Тэлли боялась пошевелиться. Все было не так, как она себе воображала.
Мягкие теплые губы все ближе и ближе подбирались к сокровенному. Белье в клане Шао не носили, и Тэлли лежала перед любимым полностью обнаженная ниже пояса, розовый разрез ее женской плоти был бесстыдно открыт и выставлен напоказ. Наилон смотрел, видел, ласкал набухшие складки своим дыханием.
Что он задумал?
Он ведь не собирался?..
Женщины иногда делали такое для мужчин, особенно когда оставались молодыми вдовами и не могли прокормить себя и осиротевших детей, но никакой мужчина никогда…
Упав на подушки, она крепко зажала рот обеими ладонями. Сладкий крик остался запечатан внутри, зато наружу из глаз брызнули слезы. Она крепко зажмурилась, но влажные дорожки выбегали из-под опущенных век.
Голова Наилона качалась между ее раздвинутых ног. Коленями Тэлли касалась его плеч. Ее трясло. Выгибало на худом тюфяке. Сердце колотилось все быстрее и быстрее, готовое разорваться на части.
Она была уверена, что не выдержит.
Она не знала, что так бывает.
Когда все закончилось, Тэлли уткнулась лицом в подушку и разрыдалась, перепугав Наилона до смерти.
— Я сделал что-то не так? Не надо было? — бледный, он навис над ней, боясь прикоснуться.
Тэлли мотнула головой, не в силах справиться с бьющей ее истерикой.
Привычная картина мира этой ночью треснула пополам.
Все, чему ее научил в браке Газиз, все, о чем шептались замужние женщины клана, оказалось ложью.
На нее снизошло шокирующее откровение.
В постели можно не терпеть, а наслаждаться. Не только у мужчин между ног источник удовольствий, но и у женщин.
Это не природа жестока к своим дочерям, а мужья, которые лишают несчастных ее даров.
Подумать только, она могла никогда этого не узнать!
— Прости меня, — осмелев, Наилон осторожно погладил Тэлли по плечу. — Я не думал, что… Я хотел, чтобы тебе было приятно. Мне казалось…
Всхлипнув, Тэлли резко развернулась и принялась покрывать его лицо короткими беспорядочными поцелуями. Брови, веки, скулы, подбородок.
— Спасибо, — лихорадочно шептала она. — Спасибо, спасибо, спасибо…
Теперь ей хотелось попробовать и другое. То, что раньше заставляло ее брезгливо замирать, глядя в потолок через чужое плечо.
Опустившись на постель, Тэлли увлекла за собой Наилона и обхватила его ногами. Тело по привычке напряглось в ожидании боли, но ее не последовало. Они соединились легко, словно это была самая естественная вещь на свете.
Тэлли смутно догадывалась, в чем дело. Там, внизу, у нее впервые было влажно. Своего прежнего супруга она встречала на постели сухая, как старое дерево, и не знала, что бывает иначе.
Она ничегошеньки не знала про плотскую близость до сегодняшней ночи!
— Люблю тебя, — шептал Наилон между осторожными толчками. — Всегда буду любить.
Тэлли счастливо вздыхала в ответ.
Глава 32
Сегодня поселенцы прощались с аш Фатим. Самая уважаемая женщина клана собиралась в последнее путешествие. На ее сморщенном лице, украшенном узором из разноцветных камешков, застыло выражение покоя и безмятежности. Ни капли страха. Ни крупицы печали. Аш Фатим прожила долгую достойную жизнь и была готова завершить ее так, как завещали предки.
На ней было черное дорожное платье из простой, но добротной ткани. Новое. Его специально пошили к этому дню. Седые волосы она заплела в косу и спрятала под платком, который защищал голову от солнца. С собой она взяла два бурдюка воды и пару лепешек в холщовом мешке.
Люди по ту сторону Черной Пустоши заботились о своих стариках, а здесь традиции были другие, и Наилон считал их дикими. Ну как можно расстаться с любимой матерью или бабушкой? А с любимой женой, если она старше и ее время пришло?
Взять и отпустить на верную смерть?
Нет! Никогда!
Если они с Тэлли окажутся в такой ситуации, а они окажутся, ведь она — человек, а он — эльф, Наилон уйдет вместе с ней. Да, он уйдет вместе с ней, и это будет не последнее путешествие, а начало новой жизни.
При взгляде на аш Фатим под ребрами заскребло. На полуденной жаре его внезапно пробрала зябкая дрожь. Он крепче сжал руку Тэлли в своей, словно боялся, что его любимую унесет самум.
Никто не плакал. Все улыбались, словно явились на важный праздник, хотя у некоторых улыбки выглядели натянутыми, а глаза блестели.
«Никакой это не праздник, — с досадой думал Наилон, — а похороны. Самые настоящие».
Когда простому человеку исполнялось восемьдесят лет, а магу — сто сорок пять, он покидал клан и скитался по миру, пока в ногах были силы. Оставив поселение, аш Фатим будет идти и идти вперед, через Долину Мертвых, через злую, беспощадную пустыню, через города и леса Альеры, пока воздух в легких не закончится и слабое, износившееся сердце не сыграет свою последнюю ноту.
«Ужасно!»
Прощались с великой дха`ньян у входа в ущелье. Старую женщину окружала толпа людей — всем хотелось сказать ей несколько слов, и Наилону тоже, но, когда очередь дошла до него, он
