Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова
— Стас? Что такое.
Он все понял. Всегда так было. Даже на расстоянии понимал, что я испытываю.
— Мне страшно. Я подвергаю жизнь Ивы угрозе. А еще я устал.
— Насколько я понял, все не так критично. Давид обещал, что тебе ничего не грозит. По крайней мере, дела против тебя возбуждать не будут — нет оснований.
В памяти, словно кресты в тумане, тут же проступили очертания тех событий, при которых я едва не посадил Игоря на электрический стул за убийство. Вернее, я ничего тогда не сделал. Как и в случае с этой женщиной, которая стреляла в него. А он… Он бросился меня оперировать и спасать мне жизнь, не задумываясь. И Ива — туда же. Нет, меня в эту семью точно не возьмут.
— Как там мои?
— Нормально все. Я сейчас с ними живу.
— Зачем? — насторожился я.
— Они в курсе, что тебя подстрелили. Вся больница на ушах, и Карен услышал…
— Понятно, — напряженно вздохнул я. — Как он?
— На поправке. Через пару дней сказали отпустят.
— Хорошо. Ладно. Пап…
— М?
— Будь осторожен.
— Хорошо, обещаю.
— Ты можешь звонить Иве, если что. Думаю, уже можно. Я номера ее не знаю, но спроси у Игоря.
— Стас, ну… ты же спросишь у нее номер? — усмехнулся он.
Я усмехнулся в ответ:
— Это меньшее, что я собираюсь сделать.
— Рад за тебя.
Мы попрощались, и усмешка сползла с морды. Я снова перевел взгляд на кладбище. Своеобразное напоминание о грехах, что тут скажешь. Мол, включай голову, Князев, либо очередной парящий крест будет вбит над твоим трупом.
Я развернулся и направился обратно в дом.
***
— Как ты? — поинтересовался Давид, когда за Стасом закрылись двери.
— Не знаю, — вздохнула я и уселась на нагретый Князевым стул.
— Он нервничает. По-настоящему. Не собирается тебя отпускать…
Я покусала губы, обняв чашку ладонями.
— Скажи, а… что между нами с тобой произошло?
Он непонимающе вздернул бровь.
— Мне интересно, почему никто не решился построить со мной серьезных отношений. Почему ты не захотел?
— Наверное, мы оба этого не хотели, — предположил он осторожно.
— Мне тогда тоже так казалось. А теперь я не уверена. Если бы ты предложил, я бы подумала…
Давид смотрел на меня напряженно, хмурясь каким-то своим мыслям.
— Давай, Горький, мне это важно, — попросила я.
— Ты — не моя женщина, Ива, — с обескураживающей честностью ответил он. — Ты не подходишь моему зверю.
Я медленно вздернула бровь.
— И в чем это проявляется?
— Ты бы не захотела сидеть у меня под боком, слушаться, рожать мне медвежат и признавать мой авторитет, — медленно перечислил он.
— Хочешь сказать, я не способна сделать оборотня счастливым, — тихо подвела я итог.
Он отрицательно покачал головой:
— Я не способен был построить с тобой счастливый союз.
— Звучит как слабое утешение, — усмехнулась я.
— Почему ты спрашиваешь? Хочешь серьезных отношений с ним?
— Это — не твое дело, — отбрила я и сунул нос в чашку.
— В любом случае, я желаю тебя счастья. Почему бы и не с ним?
— О, как! — усмехнулась я.
— Ты права, твоя жизнь — только твоя. А Стас… он… ну, почему бы и нет?
— Заткнись, — усмехнулась я. — У тебя не получается мне потакать.
— Черт, — улыбнулся Горький, но тут же посерьезнел. — Меня только его привычка жить под прицелом беспокоит. Он вел себя так, будто нечего было терять. Самоуверенным я его не считаю, он — не идиот. Но… слишком молод, наверное…
Я улыбнулась.
— Ну до тебя-то, старого и матерого, ему и правда далеко. Боишься, он тоже повзрослеет и поймет, что я ему не подхожу?
— Жалеешь себя?
— За вами с Игорем не успеваю.
— Он от тебя уже не откажется. Его зверь на меня рычит и скалится, защищая свое. Стас просто отлично держит его под контролем.
— Ладно, посмотрим, — вздохнула я, ежась внутри от смущения.
Ну зачем я у Горького взялась выяснять, что со мной не так? Наверное, потому что это он со мной расстался, а я сделала вид, что ничего не заметила и ушла с головой в работу. Это потом я узнала, что он просто встретил другую. Да, так бывает. Только он не спрашивал, хотела ли я его с его авторитетом и медвежатами. И самое неприятное было в том, что это же Горький — он все знает! А вдруг я и правда неспособна сделать счастливым мужчину, которому нужны семья и дети?
Позади тихо щелкнула дверь, и спину лизнуло холодным сквозняком.
— Не устаю удивляться тому, как у тебя живописно за дверью, — послышалось хриплое.
И Князев подхватил меня на руки и усадил к себе на колени.
— Холодный, — нахмурилась я, поворачиваясь к нему и обнимая за шею.
Он обнял меня в ответ и прижал к себе.
— Значит, мы пока сидим тут и отдыхаем, — пожала я плечами, обращаясь к Давиду.
— Пока да, — подтвердил он и поднялся с пустой тарелкой, направляясь к раковине.
— Я помою, — машинально сообщила я.
— Давид, у меня просьба, — вдруг привлек его внимание Стас. — Я переживаю за своих подростков. Не думаю, конечно, что что-то может случиться, но…
— Я понял, — кивнул Горький. — Направлю туда своих на периметр.
— Спасибо.
А я почувствовала, как Стас весь напрягся под моими ладонями. Когда Горький распрощался, он поднялся со мной и понес меня в ванную.
— Я не хочу.
— Я не спрашиваю, — пробурчал и усадил меня на край.
— Что случилось? — Я пыталась поймать его взгляд. — Стас?
Он зло дернул кран, включая воду на полную.
— Я дерьмово вел себя, Ива… — Он оперся руками о края ванной и свесил голову. — Горький вообще не обязан меня сейчас вытаскивать из дерьма…
— Все ошибаются. Скажешь ему «спасибо» и проведешь работу над ошибками.
Он поднял голову и посмотрел мне в
