Елиорнавия из клана Сигур - Владарг Дельсат
Пожалуй, это открытие и ударило меня сильней всего – нам не нужна кровь для жизни, для полёта, для того, чтобы быть собой. Мы можем обходиться мясом или печенью животного, которое легко разводить, не считая хомо… людей едой. Но в чём проблема-то? Я просто не могу принять… Вряд ли учёные сангвиз этого не знают, значит, дело в другом. Но я охранительница до мозга костей, поэтому чувствую, что разгадка совсем в другом… Власть? Власть… Да, это объяснение…
Проснувшаяся Алье залезает на меня, радуясь новому дню. Она улыбается, укладываясь на меня сверху, я обнимаю её, чувствуя своё, родное. Чувство, недоступное большинству сангвиз. Нежность, ласка, любовь… Разве что любовь, но в Выборе больше физиологии, исключающей супружескую измену, хотя в наших сказках это и воспевается.
– Одеваемся и идём? – интересуюсь я у доченьки, которой больше не нужно пить кровь для того, чтобы жить.
– Да, мамочка, – кивает Алье, уже вполне спокойно двигаясь.
Странно, всего один ужин позволил организму Алье полностью восстановиться, как будто её напитали кровью по максимуму. Чтобы достичь такого результата, нужно напитывать птенца кровью два-три раза, мне целители как-то рассказывали. Страхи у Алье остаются, конечно, но вот тело за одну только ночь восстановилось полностью, и от осознания этого факта мне хочется плакать.
Один-единственный ужин дал доченьке энергии больше, чем вся диета, питание сбалансированной кашей с кровью. Это значит, что кровь просто замещает то, что даёт мясо вполне обычного для нас животного. При этом сангвизы точно об этом знают – учёные бы такого не пропустили, да и целители вряд ли. Значит… Это сделано намеренно, но вот для чего – тут сказать сложно, как непросто объяснить, почему люди терпят сангвиз, вместо того чтобы уничтожить до последней особи. Надо, наверное, у мамы спросить, она мудрая… Ой!.. Я назвала Дарину мамой. Про себя, в своих мыслях, но назвала же! А как она отреагирует, если вдруг у меня выскочит это слово? Не захочет ли проявить власть, диктуя свою волю? Что будет со мной в таком случае? Не покусятся ли на Алье?
Чувствуя, что изнутри поднимается паника, я беру себя в руки. Огромным усилием воли беру, потому что паниковать нельзя, нужно смело смотреть в будущее, встречая все беды с улыбкой. Постепенно я успокаиваюсь, ко мне возвращается критическое мышление. Я не рождена людьми, войти в их семью могу только добровольно, а принудить меня к чему-либо просто технически невозможно. Почему я запаниковала? Это очень необычная для меня реакция… И очень странная.
Я иду с Алье в гостиную, но мысли никуда не деваются. Я думаю о своей реакции, и чем дальше, тем больше она мне не нравится. Меня тянет к Дарине, вчера я наслаждалась её лаской, почему у меня возникли такие мысли? Надо с этим разобраться…
– Здравствуй, Елика, – улыбается мне Дарина. – Как спалось? Здравствуй, маленькая, – приветствует она и Алье, сразу же заулыбавшуюся в ответ.
– Очень хорошо спалось, спасибо, – отвечаю я, чувствуя, как меня покидает тревога. – Как будто заново родилась, – я использовала слышанное у хомо выражение.
– Вот и хорошо, – кивает она, приглашая за стол. – Сегодня вы у меня попробуете корзиночки с печёночным паштетом и расскажете свои ощущения.
– Хорошо, – киваю я, усаживая Алье, а затем садясь сама.
Из чего сделан паштет, я понимаю, радуясь тому, что опять почувствую прилив сил. По крайней мере, я надеюсь на это. В гостиной нет других детей, я понимаю, почему – они в школе. Настанет день, и мне нужно будет решать с обучением Алье, но настанет он не сегодня, поэтому я могу пока об этом не задумываться.
Паштет в корзиночках из песочного теста очень мягкий, нежный, отдаёт фруктовым запахом. Я ощущаю то, что и должна была, только насыщение происходит медленнее и как-то иначе, трудно объяснить, как именно. Почему-то возвращаюсь мыслями к утренней реакции. Теперь она мне кажется очень глупой и какой-то совсем детской, но при этом… Другие мысли поднимаются из глубины сознания, размышления, от которых я себя чувствую нехорошо. В какой-то момент начинает сильно кружиться голова, появляется странная тошнота, я едва ли не теряю сознание, но затем всё быстро проходит. Отставив паштет, я сижу, мерно дыша, чтобы прийти в себя.
– Мамочка, что с тобой? – с тревогой спрашивает Алье, готовясь заплакать.
– Всё хорошо, малышка, – улыбаюсь я ей, ощущая, как холодеют ноги.
Всё действительно уже в порядке, потому что я знаю эти симптомы. Я знаю, что означает моя дурнота. Если пить кровь, то говорят «блок смыло потоком». Но я ем мясо, заменяющее кровь и, получается, парот затоптал… Само по себе открытие требует осмысления, как и появившиеся мысли.
– Ты что-то почувствовала? – интересуется Дарина, на что я, подумав, киваю.
– Мне надо подумать, – отвечаю ей, пытаясь сформулировать. – Но потом я расскажу, обязательно.
– Хорошо, девочка, – кивает она в ответ, даже и не подумав давить. Старшие бы всю душу вытрясли, чтобы узнать, а ма… Дарина совсем другая. Как будто уважает меня и моё право на что-то своё. Но разве такое может быть?
Я продолжаю завтрак, уже не испытывая неприятных ощущений, они, конечно, вернутся, я просто знаю это. Врать самой себе я не умею, поэтому очень хорошо понимаю, что это было. Пока я ничего никому не скажу, мне надо просто переосмыслить всё произошедшее до сих пор. Мне надо сформулировать для себя самой, что тревожит меня на грани сознания, поэтому я сосредоточено жую, стараясь ни о чём не думать.
***
Дарина, как будто поняв что-то, садится рядом с Алье, увлекая доченьку какой-то игрой. Она не забирает ребёнка, но как-то делает так, что я могу подумать. Я даже и не понимаю, как у неё так получается, но глубоко благодарна Дарине.
Вздохнув, достаю блокнот, в первую очередь пролистывая его. Мне нужно подумать и вспомнить всё, что вспомнится, потому что ощущения, испытанные мною за завтраком… Так бывает, когда слетает ментальный блок. То есть часть моей памяти была заблокирована или иллюзорно изменена. Такое умеют делать мастера, которых у сангвиз всего трое. Ну и время для этого нужно серьёзное, поэтому надо найти, когда это было сделано и что конкретно. Блоки-то слетели явно под воздействием энергии, что подарило мне мясо. Точнее, паштет… Подумать только, паштет снёс блоки! Кому рассказать, не поверят же!
О факте обновления организма со сносом всех блокировок при активной напитке кровью – не менее литра нужно выпить – известно давно, но вот что это возможно сделать с помощью приготовленной печени животного… Возможно, поэтому оно отсутствует в меню сангвиз?
Пока Алье играет с Дариной, у меня есть время подумать, но мысли возвращаются к крови. Запас её в доме очень невелик – едва-едва до совершеннолетия Алье, может ли это быть расчётом? Оставим загадки, а пока пройдёмся по блокноту и воспоминаниям.
Почти сразу же вижу, что в блокноте отсутствуют страницы. Я привычно нумерую их, так вот часть номеров написаны не мной, я вижу это. Пятёрку я пишу не так и двойку тоже, значит… Кто-то менял записи. Значит, у этого кого-то было достаточно времени, но когда это было проделано и зачем? У любого поступка должен быть мотив. Какой мотив мог быть в этом случае? С расследованием всё явно чисто, а с чем нет?
Я закрываю глаза, откинувшись
