Ученица Волхва - Иван Тарасов
Радомир развернул карту, начертанную на берёсте.
— Дальше — глубже. Но теперь мы знаем её слабость.
Они двинулись вперёд, а болото за их спинами затягивало раны, готовясь к новой встрече.
Болото встретило их молчанием. Вода, чёрная как смоль, отражала серое небо, а воздух был густ от запаха гнили и мириад светлячков, мерцающих, как звёзды в перевёрнутом небе. Посреди топи, на кочке, поросшей мхом, сидела Дарья. Её платье, когда-то синее, теперь слилось с цветом ила, а в руках она сжимала куклу — тряпичное подобие человека, пропитанное болотной слизью.
— Мама… — её голос прозвучал одновременно детским и древним, как шелест высохших листьев.
Арина замерла. Слово «мама» ударило её в грудь, словно нож. Она сделала шаг вперёд, но Радомир схватил её за руку.
— Не подходи. Это морок.
Но Дарья уже подняла лицо. Её глаза были пустыми, как колодцы без дна, а на щеках застыли дорожки из тины, словно слёзы.
— Я ждала тебя, — мавка протянула куклу. — Смотри… наша доченька.
Арина вздрогнула. Внезапно перед ней вспыхнул образ: она держит на руках младенца с глазами цвета болотной воды. Девочка смеётся, а за окном светит солнце, которого нет в Черноборе.
— Это не твоё, — прошептал Радомир, но его голос звучал далеко, будто через толщу воды.
— Почему ты бросила нас? — Дарья встала, и болото зашевелилось под её босыми ногами. Вода поднялась, обвивая её лодыжки, как змеи. — Папа сказал, ты вернёшься…
Арина почувствовала, как сердце сжимается. Ей хотелось крикнуть: «Я здесь!», обнять эту девочку, которая казалась такой реальной. Кукла в руках Дарьи зашевелила тряпичными пальцами.
— Она хочет, чтобы ты её взяла, — голос Тихона прозвучал над ухом. Он стоял сзади, его дыхание прерывисто. — Не смотри ей в глаза!
Но Арина уже смотрела. В зрачках Дарьи она увидела себя — в рваном платье, с волосами из тины, качающую куклу на краю трясины.
— Мы будем вместе, — Дарья улыбнулась, и её губы потрескались, обнажив чёрные дёсны. — Навсегда.
Радомир бросил вперёд горсть соли. Она шипя рассыпалась в воздухе, разрывая морок на мгновение. Арина увидела правду: кукла была сшита из кожи, а вместо волос — болотные травы.
— Беги! — закричал Радомир, хватая её за руку.
Но Дарья взвыла. Вода взметнулась стеной, отрезая путь назад.
— Мама! — её крик смешался с рёвом пробуждающегося болота.
Арина протянула руку к кукле, и болото взорвалось. Вода сомкнулась над её головой, затягивая в ледяную пучину. В ушах звенел смех Дарьи, а перед глазами мелькали обрывки жизней, которых не было: она качала младенца у печи, шила платье из ситца, смеялась с мужчиной, чьё лицо скрывала тень…
— Это не твоё! — чей-то голос прорвался сквозь морок.
Она открыла глаза. Вокруг плавали призрачные силуэты — духи предков, шепчущие на забытом языке. Но среди них выделялся один: Михаил Меньшой. Его доспехи были пробиты, лицо — бледным, но взгляд горел яростью живой души.
— Арина! — он схватил её за запястье, и холод его прикосновения вернул её к реальности. — Слушай! В Вадаболе на нас напали. Я убит… но это не важно. Если бы тогда…
Он замолчал, его образ дрожал, как пламя на ветру.
— Если бы я не был трусом, я бы украл тебя из монастыря. Полюбил… как должен был.
Болото сжало Арину сильнее, но Михаил рванул её вверх. Его призрачная форма начала распадаться.
— Беги! — он толкнул её к поверхности. — Ради этой любви…
Вода выплюнула её на кочку. Арина закашлялась, выплёвывая ил. Дарья визжала где-то в тумане, а кукла в её руках горела синим пламенем — Радомир, стоя по пояс в трясине, метнул в мавку заклятье.
— Тихон! — Арина увидела, как оборотень, превратившийся в барсука, рвёт когтями корни, пытаясь добраться до куклы.
Михаил, его призрак почти невидимый, прошептал последние слова:
— Прости…
Его образ рассыпался, как пепел.
— Нет! — Арина рванулась вперёд, хватая горящую куклу. Кожа обжигала ладони, но она сжала тряпье сильнее. — Дарья! Ты свободна!
Мавка завизжала. Её тело начало распадаться, превращаясь в светлячков, которые унеслись к небу.
Радомир вытащил Тихона из топи. Барсук, окровавленный, но живой, смотрел на Арину.
— Кто это был? — спросил Радомир, замечая слёзы на её щеках.
— Тот, кого я не успела узнать, — прошептала Арина, глядя на последние искры Михаила, таявшие в тумане.
Болото замолчало. Но вдалеке, у границы леса, завыл ветер — словно обещая, что боль ещё вернётся.
Возвращение в Чернобор было тихим. Арина шла позади, не замечая, как ветер рвёт её платок, а дождь смешивается со слезами. В ушах звучал голос Михаила: «Ради этой любви…» — но любовь эта теперь казалась проклятием.
— Все, кто приближается… погибают, — бормотала она, глядя на свои дрожащие руки. — Еремей стал бессмертным, Михаил — призраком… Тихон…
Она обернулась. Тихон шёл рядом, его лицо всё ещё было бледным, но глаза больше не метались. Он заметил её взгляд и попытался улыбнуться. Арина резко отвернулась.
Радомир остановился у края леса, где начиналась тропа к деревне.
— Дом близко, — сказал он, но Арина не двинулась.
— Ты знал, — её голос прозвучал хрипло. — Знаешь, почему так происходит? Почему я…
— Не ты причина их смерти, — перебил Радомир, поворачиваясь. Его зелёные глаза glowed в сумерках. — Судьба плетётся не вокруг тебя. Она — сеть, и мы все в ней лишь узлы.
— Ложь! — Арина сжала кулаки. — Михаил умер из-за меня. Еремей… ты…
Она замолчала, поняв, что Радомир — это Еремей. Бессмертный. Тот, кто уже отдал часть души, чтобы защищать её.
Тихон шагнул вперёд, его голос прозвучал твёрдо:
— Любава звала меня, а не тебя. И это я выбрал идти в болото.
Радомир кивнул, подходя к Арине.
— Ты не богиня, чтобы решать судьбы. Ты — человек. И даже мавки… — он указал на лес, — …они лишь потерянные души, а не кара.
Но Арина не слышала. В её голове звенело: «Михаил. Еремей. Тихон. Все они…»
Пока трое возвращались домой из-за их спин с болот вдруг стал слышен странный гимн. Он был совсем не похож на тягучие песни мавок. Нет. Это был настоящий темный марш очень давних предков.
Гимн Чернобога
Куплет 1:
Шшш ветров в чёрных кронах, хруст костей под снегом,
Чернобог — владыка тени, чаща стонет бегом.
Вой волков — твой голос, вихрь в болотной мгле,
Ррр… ревут корни, ррр… в земле.
Припев:
Чернобог! Чёрный рог!
Твой закон — наш порог.
Чернобог! Кровь и вздох!
Ты — щит, ты — врагов разорвёшь!
Куплет 2:
Макошь нити спряла, Велес рогом бьёт,
Но в чаще нашей — чара, где твой
