"Кэшбек" для Судьбы и учеба вне правил - Татьяна Мираббилис
— Я не знаю. Правитель Ногард может заставить сменить мнение, поменять мысли. А насчет Хенсая… Он наш староста. Из «праворуких», но не очень приближенных. Его потенциала я не знаю. Скрытный он, потайной. И сдержанный.
— Так для чего вы здесь?
— Нас прислали в помощь госпоже Аринар. Для развития и усиления ее способностей.
— Вы и это можете?
— Да. Правитель Ногард может влиять на мысли или усиливать способности кого-либо. Сам. Нас же для такой задачи нужно несколько особей. Вот как сейчас. Тогда сил будет достаточно на единичное действие. Если понадобиться, наш господин и убить может своей силой. Мы — нет. Об этом никто, кроме ящеров, не знает. Вот почему я спрашивал, многие ли о нас знают? И кто? Для вашей безопасности, не распространяйтесь об услышанном.
— А еще так удобно поддерживать мир в собственном царстве. Раз, и нет недовольного. И никто не рыпается. По умолчанию.
Парень снова выдержал наши проникновенно-холодные взгляды и даже не отвел глаза. Но его печальный вид подтвердил мою догадку.
— Но вы же родственники!
В дверь постучали. На высокий ворс ковра опустился сухой покрученный лист. Ловко! Мы с подругой обалдело проследили за планированием внезапной в нашей комнате растительности.
— Вот это скорость! — зачаровано выдохнула Сенти. — У меня так никогда не получится.
В моем списке опасных свойств спецгруппы появился еще один пункт. И восторга Милисент я не разделяла. Стук повторился. Следом послышался голос Узвема Нямека.
— Адептки, у вас все в порядке?
— В порядке, в порядке.
Два сонных голоса постарались успокоить господина секретаря. Вот же ж, змей исполнительный! Ночь на дворе, а он с проверкой пришел.
— Спим уже!
— А почему у вас свет горит, раз спите?
— Потому, что заснули!
— Устали сильно.
— Сейчас выключим.
Ах ты ж… уж медянковый! И как только заметил? Наше окно деревья притеняют. Со стороны так и совсем не видно. Да и свет в комнате приглушенный, только чтобы глаза адепта Мимиктуса видеть. Стремно в темноте с таким набором умений сидеть. Яркость я специально убрала, чтобы лишний взгляд не привлекать. Так поди ж ты, господин ужик на нашу голову нашелся — педантичный канцелярский служака. И этот змей сейчас топтался с той стороны двери, явно желая увидеть это «все в порядке» своими глазами.
Мы переглянулись: а вот это лишнее. Мы ведь полностью одеты и кровати застелены. И листик на ковре. Мог бы и через окно уже удалиться. Для него ведь оставили открытым. Фух, и нету! Хотя вопросов осталось много. По крайней мере, у меня. Будет жаль упустить такую возможность. Вряд ли парень захочет снова пооткровенничать. Но не перед ним же оголяться! У листка тоже глаза есть.
— Девушки, откройте пожалуйста!
Ужик озвучил наихудшие подозрения. Он уже минут пять стоял под дверью, прислушиваясь к тишине в нашей комнате.
— Зачем? Спим мы!
— И все же, я должен убедиться, что вы одни и с вами все в порядке. Сам должен увидеть. Своими глазами. Таково распоряжение ректора!
И мы поняли — не уйдет! Мое полотенце полетело в сторону кровати Черной Мамбы и плюхнулось аккурат на дрогнувший лист. Ну, извини, Люгест! Мог давно уже ретироваться восвояси. Дальше мы с Милисент все делали синхронно. Покрывала были сорваны. Сенти занырнула под одеяло в чем и была. Я сорвала с волос резинку и слегка взлохматила шевелюру. Скинула обувь. Завернулась в одеяло и оценила степень помятости простыни и подушки. Затем волоча ноги побрела открывать дверь. Сняла охранную печать и, отчаянно зевая, выглянула в коридор.
— Спим мы, спим.
Нямек не ушел. Он и не думал уходить! Секретарь настойчиво надавил на створку двери и мне пришлось отойти в сторону, дабы пропустить в комнату «Хому Неверующего».
— Убедились? — еще шире зевнула я.
Сенти отчаянно терла глаза. Я куталась в одеяло и подпирала дверь. Нямек прошелся по комнате, отмечая все детали нашей ночевки. Поверил шкаф, поправил разбросанную обувь, поднял брошенное мною полотенце…
— Сразу видно, нет на вас адептки Кандагар. Устроили бардак. Ай — я- яй! — и на меня смотрит. — И, вообще, не стоит, девоньки, окно открытым оставлять.
— Душно, — пробурчала Сенти, старательно отводя взгляд от сухого листочка на ковре.
Но господин Нямек оказался очень внимательным…
— Адептка Лоза, насколько мне известно, вы владеете несложными приемами бытовой магии и освежить воздух вполне можете сами. Да и мусор, занесенный из открытого окна, — двумя пальцами он взял листочек с пола и выбросил его в окно, с пятого этажа, — тоже можно сдуть туда, откуда он залетел. Не велика премудрость. — И закрыл окно. — Вижу, что у вас все, действительно, нормально. Пойду я. Окно не открывать! У меня есть здесь еще дела. Так что я проконтролирую. Спокойной ночи, адептки. — И ушел.
Я прикрыла дверь за Нямеком:
— Крыса ты конторская, а не уж!
Да, я была злая. Не люблю я ни жалости, ни тотального контроля. А если учесть нестандартную ситуацию… Я прислушалась к затихающим шагам.
— Милисент! Свет туши! — скомандовала я и ринулась к окну.
— Ты в своем уме? Увидит же!
— Не успеет! — я уже открыла окно и всматривалась в ночной сумрак.
— Что там?
— Да не видно ничего! — цыкнула раздраженно.
— Может к лучшему все? Главное, чтобы не убился.
— Как ты не понимаешь? Завтра он может перехотеть что-либо рассказывать! И да, лучше бы не убился. Все-таки высоко падать. Хотя мог и спланировать. Листочком. Неужели ушел?
Я прикрыла окно и присела на подоконник. Мыслей было много, не передумать. И все нерадостные.
— С ним все будет хорошо, — подбадривала себя Милисент. — Он все-таки парень тренированный и должен быть ловким. Это мы не в форме.
— Мы то в форме, — я распахнула одеяло, в которое куталась, каламбур был на лицо, — только босые и растрепанные.
Подруга молча указала пальцем позади меня. На подоконник, с наружной стороны стены лез потрепанный пожухлый листок. Лез медленно, настойчиво, вздрагивая раз за разом. Ветра за окном не было. Но внизу хлопнула дверь, листок стал заваливаться и едва снова не соскользнул с пятого этажа.
Я мгновенно приоткрыла окно шире и схватила «растительность». Проворно прикрыла створку и рванула к кровати и там затаилась. Та мы и сидели: я с листочком на коленях, а Сенти закутанная в одеяло. Сидели и прислушивались к
