Побеждаю и сдаюсь (СИ) - Анастасия Разумовская
— Спасибо… О чём я?
— О глупости.
Джайри хмыкнула.
— Для тупого кочевника, знаешь, ты очень деликатен. Ты хотел сказать «о своей глупости». Знаешь, чтобы я сделала, если бы не была глупой?
— Что?
— Соблазнила бы Тивадара. Обольстила бы и покорила. Не думаю, что это сложно. Стала бы княгиней. В Элэйсдэйре смотрят сверху вниз на ваших князьков, но… Над ним ведь никого нет, понимаешь? Я — Серебряная герцогиня, хранительница… тебе сложно понять, но… Надо мной — королева. И Совет щитов… а над князем — никого. Он, по сути, король… Родила бы ему наследника… штук пять наследников. Отравила бы этого дурака, объявила бы себя регентом при мальчишках и… Вот так надо было делать, а не… Вот это, — она показала на свою щёку, — это цена моей глупости, Шэн. Ненавижу Тивадара, что он так поступил со мной. Но он не виноват, он всего лишь…
— Тупой кочевник? — мягко переспросил Белый дракон.
Джайри задумалась. Помотала головой.
— Хуже. Пьяный мужик. Глупый мужик. Нельзя делать своим врагом свою жену… Рано или поздно, она нанесёт свой удар…
Девушка замолчала, и некоторое время тишину нарушал лишь треск поленьев.
— Он будет меня искать, — с тоской произнесла она спустя минут двадцать. — Обязательно будет. Он будет в ярости. Ты плохо его знаешь. Все думают, серьёзно думают, что он не способен на гнев, но это не так… Просто у него иная ярость… Не огонь, а — лёд. А это страшнее. Она не затемняет ему рассудок, как делает обычная ярость, наоборот — он становится кристально холодным. Она затемняет его сердце.
— И что он будет делать, когда тебя найдёт?
Джайри усмехнулась.
— А этого я не знаю. Уничтожит Тинатин. Отравит князя. А, может, продаст меня ему. За союз. Во благо Элэйсдэйра… Кто может знать, как поступит Уль? Теперь ты понимаешь, почему я его так люблю?
Шэн не ответил. Он задумчиво смотрел на неё, и глаза его отражали огоньки пламени. Джайри вздохнула, сползла ему подмышку, устроилась поуютнее и попыталась понять, как поступит Ульвар, когда узнает, если уже не узнал, о положении, в котором она оказалась.
* * *
Наследник сбежал по лестнице вниз и быстрым шагом направился к ожидающей его карете, когда к нему неожиданно шагнул капитан городской стражи.
— Ваше высочество…
Ульвар обернулся и приветливо кивнул. Принц всегда был любезен с нижестоящими. Капитан выглядел напуганным и смущённым, что не вязалось с его образом бывалого вояки.
— Простите, — мялся пятидесятилетний широкоплечий мужчина со свёрнутым набок носом, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда ему девать руки, — мы тут… Я не стал тревожить вас ночью, но мы…
Наследник был очень терпелив. Он знал, что иногда снисходительность к человеческим слабостям способна привязать подчинённого крепче золотых монет. Он подбадривающе улыбнулся.
— Мы арестовали хранителя Шёлкового щита, — разом выдохнул капитан и замер, словно не веря в сказанное им же самим.
Ульвар тоже застыл. Ему понадобилось целых полминуты, чтобы справиться с изумлением.
— Каким образом? — мягко спросил он. — Как это произошло?
— Ну, — капитан явно испытывал облегчение после признания и видя, что принц не разгневан, — герцог приехал ночью в городскую тюрьму и потребовал его арестовать.
— Герцог Нэйос? — на всякий случай уточнил Ульвар.
— Да, совершенно так.
— Он назвал причину ареста?
— Подозрение в государственной измене. И велел доложить вам, когда вы проснётесь… Но мы бы и сами, конечно…
Ульвар ласково положил руку ему на плечо.
— Ференк, в следующий раз, если случается нечто неординарное… что-то странное, обязательно буди меня. Сам понимаешь: служба — это служба. Ты служишь капитаном, я — наследником. Должности разные, но суть та же самая — всё во благо королевства.
Он похлопал просиявшего от счастья мужчину по плечу, понимая, что только что завоевал сердце старого служаки, и, садясь в карету велел:
— В городскую тюрьму.
Откинулся на спинку сиденья и хмыкнул. Можно было бы уволить капитана за проявленную тупость и трусость, но Ульвар предпочитал учить своих людей. А терпения принцу было не занимать.
Нэйос в темнице… Старый пройдоха и в шестьдесят с лишним умудряется удивлять. Кроме самого Ульвара, в королевстве было лишь два умнейших человека: бывший герцог Ларан и ныне действующий герцог Нэйос. Вот только Ларан был напрочь лишён амбиций. А Нэйос… Ульвар злился и восхищался этим человеком с детства. Никто и никогда не мог просчитать его ходов, понять мотивы и цели. Опасный враг, но ещё более опасный союзник. Ни один из его сыновей и внуков старику и в подмётки не годился.
Год назад хранитель Шёлка сослался на состояние здоровья и перестал появляться Шуге. Отстранился от всех дел и выставил на игровую доску своих наследников. Сначала Дайоса, оказавшегося до тупого щепетильным, а месяц назад — Ойвинда. Нэйос был самым старым из хранителей, но Ульвар ни на миг не поверил, что старый котяра решил уйти на покой.
Карета остановилась, принц дал возможность кучеру открыть дверь, вышел.
Здание, в котором находилась темница, Ульвару не нравилось. Ненадёжное. Его выстроили лет сто назад в бедных городских кварталах. Высотой в два этажа, хотя имело вместительные подвалы. Старое, обшарпанное… Не солидное. Не страшное. Скорее просто унылое. Случись в Шуге мятеж, и бунтари легко перебьют стражу и освободят узников.
Эйдэрд предпочитал не задерживать преступников в стенах тюрьмы. Медведь обычно быстро и жёстко определял их дальнейшую судьбу: виселица, каторга, батоги, ну, или свобода, если оказывалось, что заключённый не виновен. С каждым из обвинённых Эйдэрд разбирался лично.
У наследника был иной подход.
Стража подняла алебарды, приветствуя своего принца. Ульвар кивнул. Без улыбки. Властно и сдержанно. Прошёл мимо и невольно вздрогнул, миновав тяжёлые, обшарпанные двери, окованные медными пластинами. На миг ему вдруг почудилось, что это ловушка. Что его нарочно заманили в темницу, что это — заговор, и сейчас его схватят и бросят в каменный мешок.
Усилием воли наследник подавил неприятное чувство.
— Проводите меня к герцогу Шёлкового щита, — приказал сухо.
Здесь любезность была категорически вредна. В угрюмых коридорах темницы она бы показалась страхом. Ну а страх — последнее чувство, которое можно проявлять, находясь в тюрьме.
Один из стражников — как и все они высокий, широкоплечий, с тухлым взглядом — поклонился, развернулся и пошёл вверх по лестнице.
Дверь в камеру оказалась очень низкой. Стражник открыл её и замер, не входя. И снова Ульвара кольнуло неприятное чувство — страх, что дверь закроется за ним навсегда. «Что, если Эйд понял мою игру? — вдруг пронеслась трусливая мысль. — Герцог достаточно умён, чтобы… Или нет?». И наследник колебался целую секунду. Ровно на секунду больше, чем было допустимо. Затем согнулся и вошёл внутрь.
Камера оказалась маленькой, но неожиданно уютной. В углу весело потрескивала небольшая полукруглая печка. Солнечный свет пробирался в узкое окошко, и падал, рассечённых прутьями решётки, на неожиданно белый и пушистый коврик. Сам Нэос помещался в немного ободранном, но вполне крепком кресле у печки и играл сам с собой в хозяина ветров. Видимо, кресло притащили от коменданта.
— Приветствую, мой принц, — Нэос поднял заплывшие в румяных щёчках глазки, — простите старика, что не встаю: поясница пошаливает…
Принц обернулся к застывшему в коридоре стражнику.
— Пусть мне принесут второе кресло, — а затем вновь взглянул на Нэоса. — Приветствую, ваша светлость. Не вставайте. Как доехали?
— Ужасно, мой принц, ужасно. Не для моего возраста такие путешествия, — прохныкал герцог. — Так не вовремя иссякла магия! Признаться, я скучаю по медвежьим камням и порталам. Как здоровье вашего батюшки? Нас достигли ужасные слухи… А ведь герцог ещё молод… Да-а…
— Благодарю, — улыбнулся Ульвар, прислушиваясь к шуму из коридора. — Уверен, отец справится с постигшим его несчастьем. Впрочем, возможно, лекари сотворят чудо…
Нэйос воздел пухлые ручки.
— Всё упование наше на богиню. Её величество, должно быть, переживает?
— Матушка бодра духом, несмотря на постигшее нас несчастье.
Герцог кивнул.
— Её величество всегда поражала нас мужеством и твёрдостью характера. Даже когда была маленькой девочкой.
«Вот же старый жук, — подумал Ульвар, сохраняя прежнее выражение на лице. — Ни одного лишнего слова! Ни одной лишней интонации. И при
