Отвергнутая жена - Мартиша Риш
Оборвался голос градоначальника на полуслове. Поднялся со своего места высокий и статный барон, жестом приказал всем закрыть рты. Томительная тишина повисла в зале.
- Моя жена невиновна. Баронесса не творила колдовства, была верна мне. Не сделала она ничего дурного. Я приказываю открыть клетку, освободить ее, мою любимую! - никто из стражей не осмелился даже пошевелиться, - Никто не смеет ослушаться меня, своего господина!
Люция прищелкнула языком, любовь будто подтаяла в ее сердце. Розен вот-вот потеряет все. Она же? Она просто уснет, а затем откроется ненадолго портал. Она проснется, несомненно успеет проскочить через врата портала, прогуляется уже в своём мире по роще из кипарисов вдоль моря. На руках у нее будет улыбаться так похожий на отца малыш Зенон.
Паул обернулся к Лючие, приподнял вопросительно бровь. Он ждал указания от той, которой согласился служить. Их договор не может просто так оборваться! Бывший священник мечтал раскрыть все секреты мира, помогать людям. Превратить почти бесплодные земли в подобие Эдема.
Грозно свел вместе кустистые брови градоначальник. Он истово служил вере, не мог позволить себе ошибиться. Правила должны быть соблюдены, а закон исполнен! Такова воля бога! Не так уж и важно, что написано в книге. Святая инквизиция велит избавлять землю от нечестивых. Не зря пылают ее костры, вознося к небу души колдовок. Не зря Люция очутилась здесь, на суде. Ведьма силится обелить своё имя, избежать наказания, оттого и колдует. Оттого и спасовал грозный барон под ее взглядом. Уж кто-кто, а градоначальник видел, как ведовка глазела на сиятельного Розена. Ведьму сжечь нужно! На то воля всех!
Пауль закашлялся, лишь бы привлечь внимание Люции. Как она повелит, так и будет. Сейчас вся власть в его руках. Точнее, во власти ведьмы. Люция только теперь отвела взгляд от растерянного супруга, ухмыльнулась.
- Розен, ты и вправду ошибся, я – ведьма! И никогда тебя не прощу. Ты останешься один. Не познаешь больше счастья.
- Люция!
- Я никогда тебя не прощу за то, что ты сделал со мной, с нашим сыном!
- Люция! - грозный крик барона ошеломил, казалось, будто дрогнул сам свод потолка, - Гордячка, смирись. Я ошибся! Ты будешь свободна, ты вновь возьмешь нашего сына на руки. На то моя воля.
- Нет надо мной твоей воли! Ты смирись с тем, что я ведьма! Мне гореть на костре. А тебе предстоит в этом каяться!
- Нет! Освободите гордячку, я сам ее выпорю за дерзость. В нашей спальне.
- Ноги моей там не будет. И ты счастья не обретешь ни с одной женщиной, кроме меня!
Люция притопнула ногой, истово перекрестился градоначальник, стражи принялись искать ключи, улыбнулся под густыми усами мельник - ясное дело, барон решил проучить жёнушку! Вот и устроил из семейной сцены судилище. Лучше б сразу дал тумака своей милой.
- Я требую суда святой инквизиции. Барон оморочен! - выдохнул Паул и опасливо посмотрел на ведовку. Так? Верно ли он поступил? Девушка устало кивнула.
- Проводите меня в темницу, раз уж дело откладывается. Видеть его не могу, - кивнула она на Розена, - Трусливый муж, слабый, никогда тебя не станут уважать!
***
Темным вечером градоначальник направился в келью священника. Он хотел поговорить о судьбе Люции. А нашел на столе бутыль со странным напитком. Вино? Ну не яд же хранит отец Пауль у себя на столе. Конечно же, это вино для причастий. Можно выпить немного, чтобы приблизиться к истине. Барон плох, он околдован супругой.
Глава 11
Темной улицей страж пробирался в корчму, чтоб прикупить для Люции немного сластей. Рука парня привычно лежала на рукояти поясного ножа, разбойников нынче много. Да только идти все равно нужно, женщины уж очень охочи до медовых коврижек и творожных крендельков. Можно потратить чуточку медяков, их не особо жалко, по ту сторону границы все одно – ничего стоить не будут, а женщине будет чуть легче. Да и вызнать что происходило на суде будет не лишним.
Герберту было известно только то, что сегодня суд не смог свершиться. Якобы градоначальник с бароном что-то не поделили. Простого люда на суде было много, кто-нибудь что-то да слышал и непременно расскажет. Вон, как гудят от голосов стены корчмы. Парень чуть не ухнул в дорожную яму, было бы дело, если б он в ней ногу сломал. Жаль, в их городке никто не развешивает факелов на стенах богатых домов, чтоб было хоть что-нибудь видно.
Говорят, так принято делать в Риге, в Париже и в некоторых других городах. Сам Герберт этого, конечно, не видел, но истово мечтал о том, чтоб поздним вечером было светлей. Ну или чтобы барон приказал починить дорогу. Хотя бы настелить тротуар. В Тропорах давно такой сделан прямо от палат князя и до самой реки, ходить стало очень удобно. С другой стороны, он все равно не сегодня, так завтра уедет, и не один, а с Люцией и ее малышом, так какое ему дело до этого города? Сюда путь будет закрыт. Сапог провалился в лужу, грязная вода подмочила ногу, теперь он непременно ее натрет. Мать всю жизнь над ним посмеивалась за эту особенность – вырос крепким мужиком, а кожа белая и нежная точно у молодой женщины. Герберт не обижался, лишь бы матери было весело. Все равно он ее первенец, особая гордость.
Сегодня парень успел выкупить козу у крестьян, надо же, последняя рогатая тварь в окрестностях. Теперь о судьбе Зенона больше можно не волноваться, малыш всегда будет сыт, даже если у его матери совсем пропадёт молоко в груди. Вот только как прикрутить рогатую к седлу было не совсем ясно. Ну, в крайнем случае усадит перед собой. Возят же в седлах охотничьих собак? Размер у козы точно такой же, подумаешь, у нее вымя. Ну и рога, конечно, будут мешать. Да и ладно, главное, что у малыша молоко всегда будет, и что козу пока удалось устроить в конюшне. Конюх, подлец и гад, взял чуть не пригоршню медяков, чтоб ее "не заметить", а потом еще и ржал от души, глядя на то, как Герберт
