Невеста последнего принца - Оксана Зиентек
- Ваше Высочество, - начала она разговор во время одной из ставших обязательными прогулок, - могу ли я спросить, как вы относитесь к трудам Опица и Бухнера? Не кажется ли вам, что есть в мире вещи, упрощать которые – просто грех? - Что, простите? – Рихард, которые шел рядом и, казалось, внимательно слушал (по крайней мере, короткие реплики, которые он периодически вставлял в разговор, создавали такое впечатление), даже споткнулся. – Труды кого?
- О-о… - В первый момент Мария-Фредерика опешила. До сих пор все говорило о том, что королевской семье ценится просвещение. Потом, вспомнив реакцию домашних, она сообразила, что человек совершенно необязательно должен разделять ее увлечения. И вообще, нельзя же так, в лоб. Наверное. - Опица и Бухнера, - повторила она уже осторожнее. – Ну, вам же наверняка знаком этот спор между сторонниками использования в поэзии простого языка и между почитателями языка Храма? - Ах, этот спор, - принц Рихард, похоже вспомнил. Но вместо того, чтобы включиться в дискуссию, только пожал плечами. – Вы знаете, дорогая графиня, я к ним никак не отношусь. - Но, неужели это могло пройти мимо вас? – Искренне удивилась Фредерика. – При дворе моего почтенного батюшки два трубадура чуть не подрались было дело. - Так то - трубадуры. Да еще и придворные. У них других забот, видимо, нет. - Не знаю… Но мне кажется, что уступая подобные споры трубадурам, мы все упускаем что-то важное. – Графиня задумалась, подбирая слова. – Понимаете, словно мы позволяем решать за нас, хоть именно мы поставлены Творцом, чтобы принимать решения. Не нам решать, как каждому из них выражать свою радость весне. Иначе они не умеют. - То есть, вы считаете, что поэт, образно говоря, может или чирикать, или петь? И третьего пути ему не дано? - Я считаю, что поэт должен творить на том языке, на котором умеет. А если его творение покажется мне недостаточно возвышенным, или, наоборот, недостаточно простым… Ну, что же, есть и другие поэты. - То есть, вам совсем-совсем не интересно? – Во взгляде Фредерике было столько разочарования, что только последний сухарь смог бы это упустить. - Увы, моя прекрасная графиня, - Рихард постарался, чтобы его улыбка выглядела немного грустной, и немного виноватой. – Я настолько привык к сухому языку цифр, что совершенно одичал. Возможно, вместе мы исправим этот недочет.
Он еще что-то говорил, но Фредерика почему-то была уверена, что искренней во всем этом монологе была только первая фраза. Остальное – не более, чем светская болтовня. Принц словно приоткрыл завесу, показав на миг себя настоящего, и снова задернул.
Чем ближе к свадьбе, тем сложнее становилось жениху и невесте остаться наедине. - Так всегда, - посмеивалась принцесса Агата, которая, несмотря на юный возраст, имела самый солидный стаж семейной жизни среди принцесс. – Подожди, то ли еще будет!
Но Фредерике не хотелось ждать этого неизвестного «то ли еще». Свадебное платье заранее сшили в родном замке придворные швеи. Этикет при дворе Люнборга не сильно отличался от принятого по всему континенту. Разве что, чуть поменьше помпезности там, где без этого можно обойтись. Так что время на подготовку к свадьбе больше требовалось принимающей стороне, чем самой невесте. Деятельная натура молодой графини требовала хоть каких-то результатов уже сейчас, а жених так и оставался тайной за семью печатями.
Не придумав ничего лучше, Фредерике начала перечитывать в дворцовой библиотеке все, что она могла найти о Фразии. Ее Величество Ариана всячески поощряла этот интерес к родине предков. Однако же, особый интерес будущей невестки к определенной теме не остался незамеченным. - Собираешься бороться за фразское наследство? – Участливо поинтересовалась Ее Величество пригласив будущую невестку на чашку чаю. - Ваше Величество?
Королева Ариана позволила себе легкую улыбку. - Не считай других глупее себя, девочка. Главное, не забывай, что ты скоро станешь люнборгской принцессой. А Люнборг уже ответил графу Моритцу, что не станет вмешиваться в споры о наследстве иностранных графинь.
- Но, Ваше Величество, если позволите, это теперь, в какой-то мере, и мое наследство. Я понимаю, что король Фразии имеет свои резоны. Да и мой уважаемый батюшка прямо сказал, что уже пытался и получил отказ. Мне же просто хочется разобраться, почему все именно так, а не иначе. - Видишь ли, Фредерике, на самом деле – все очень просто. Пока нет тела твоего дяди – графом по праву остается он. То, что ты прочла на бумаге, не сильно отличается от правды, сколько бы нареканий это не вызывало у наследников, да хоть бы и у твоей уважаемой матушки. Король связан с графом клятвой. Назначь он сейчас наследника, захочет ли новый граф уступать свои права в случае возвращения родича? А там и до межусобной войны недалеко. - Но ведь дядя… - Фредерика задумалась на миг, подбирая наиболее удачное слово. Выглядеть бесчуственной и меркантильной перед будущей свекровью не хотелось. С другой стороны, вряд ли кто-то ожидал, что она станет вечно оплакивать дядюшку-графа, пропавшего (а, скорее всего, сгинувшего) до ее рождения. – Дядя пропал при таких обстоятельствах, насколько я знаю, что вероятность его возвращения живым и здоровым весьма невелика. - Невелика, но не исключена. – Королева Ариана пожала плечами и с видимым наслаждением сделала глоток чая. – И пока она остается, Его Величество, король Фразии, будет стоять на страже интересов своего вассала. Впрочем, все это не важно. Мы ведь понимаем, девочка моя, что тебе просто надо было чем-то занять руки и голову, чтобы унять предсвадебное волнение. Не правда ли? - Да, конечно, Ваше Величество, - понятливо согласилась молодая графиня.
Этот разговор Фредерике приняла к сведению, решив впредь быть более осторожной не только в своих высказываниях, но и всвоих действиях. К тому же, долгожданный день вскоре наступил. И вдруг оказалось, что к этому дню не готов совершенно никто. Ни сама Мария-Фредерика, ни ее верная Магдалена, ни жених, который, как шептались слуги, вчера после холостяцкой пирушки зашел за каким-то делом в кабинет, до и засиделся за бумагами чуть ли не до рассвета. Даже Ее Величество королева Ариана, хотя и славилась железной выдержкой, тоже едва сдерживалась, чтобы не бросить все и не побежать лично проверять каждую мелочь. А весь Люнборг
