Западня - Ева Гончар
* * *
…Да и страшно в них было тоже — в этих заброшенных коридорах и вентиляционных колодцах, страшно, чего греха таить. Не так, чтобы всё внутри каменело от страха и нельзя было ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни шагнуть… не так, конечно, но всё-таки страшно. Была бы Эрика парнем-задирой, способным выйти в одиночку против пьяной компании, или матросом, которому доводилось взбираться на мачту посреди бушующей стихии, или хотя бы раз скакала наперегонки, каждую секунду рискуя свалиться с лошади, она узнала бы этот своеобразный страх, похожий на пузырьки шампанского в крови. Но в «золотой клетке» замка Эск опасных развлечений не было, поэтому Принцессе казалось немного странным то удовольствие, какое она получала, перемещаясь из своих покоев в подземелье и обратно.
Когда она ребёнком исследовала Замок, в подземных переходах ещё горели магические светильники, но с тех пор большинство из них погасло, и двигаться приходилось почти в полной темноте — фонарь, не привлекая к себе внимания, Эрике раздобыть было негде. Большую часть пути она летела на ощупь, считая повороты и выбоины в каменных стенах. Шесть поворотов. Одна за другой, две широких отвесных трубы, где лететь нужно медленно, чтобы не удариться о пол или потолок — а на спуске крепко прижимать к себе одежду, чтобы она не мешала и не пачкалась. И ещё один поворот, за которым открывался длинный коридор тюремной части подземелья. Позавчера, выскользнув из второго колодца, летунья забыла приземлиться, чем и выдала свой Дар Многоликому. Сейчас, ощущая спрятанный за пазухой волшебный ключ, она представляла себе, как пленник бродит по своей клетке, и веря, и не веря в спасение и напряжённо вслушиваясь: не раздастся ли в тишине подземелья шелест женского платья без обыденного аккомпанемента шагов?
Эрике сладко было думать, что это страшное ожидание вот-вот закончится.
Каково же было её удивление, когда она увидела, что Многоликий спит!
— Эй! — позвала она. — Просыпайтесь! Ключ у меня.
Он не открыл глаза и не двинулся. Принцесса прильнула к решётке и прибавила голосу громкости:
— Многоликий!
Никакой реакции. Она всмотрелась в лицо мужчины: провалившиеся глаза и щёки, беспомощно распахнутый рот — и на миг похолодела: умер?! Но нет, грудь его вздымалась, он дышал, поверхностно и редко.
— Многоликий!!! Проснитесь! Ключ у меня!
Только бы не начать кричать, иначе здесь наверняка появится стража. «Как позвать его, чтобы он меня услышал?.. Силы Небесные, я даже имени его не знаю!»
— Многоликий! Миленький! Да очнитесь же!
Ничего не менялось. Как отпереть клетку, чтобы зайти в неё и потормошить беднягу оборотня, Эрика не понимала. У неё подкосились ноги, она сползла по решётке, опускаясь на колени… и вдруг заплакала — от всего сразу, случившегося с нею за эти дни. От нестерпимой жалости к человеку, которого она, кажется, так и не смогла спасти. От того, что спасение сорвётся из-за такой нелепости. От того, что вчера её задержала глупая зелёная лампа на папином столе, и от того, что непонятно, как теперь держать себя с папой и разговаривать с ним, а он не верит ей, а мачеха и брат задумали что-то против неё… Слёзы лились сами собой, Принцесса никогда не плакала, чтобы чего-нибудь ими добиться — отец был равнодушен к ним, даже когда она была маленькой. Девушка звонко и отчаянно всхлипнула — и тут случилось чудо! Многоликий пошевелился, застонал и разлепил веки.
— Ваше высочество…
— Ключ! Ключ у меня, — воскликнула она, снова всхлипнула и вскочила на ноги.
Он сел. Видно было, каких чудовищных усилий стоило ему оторвать голову от подушки, взгляд у него был мутный.
— Вставайте же! Давайте снимем пояс!
Рывком поднялся, сильно припадая на левую ногу, хватаясь за кровать и стену, перекинул тело к решётке и привалился плечом к ней. Эрика просунула руку сквозь решётку, подняла край его арестантской робы, достала ключ и вставила остриё стрелы в отверстие плоского замка. Замок мелодично щёлкнул, магический пояс с тяжёлым стуком упал на пол.
— Вы свободны, — выдохнула она.
— Сперва я должен отсюда выйти, — пробормотал Многоликий, язык у него заплетался.
Издалека донеслись неясные звуки, похожие на гомон и хлопанье дверей — должно быть, шум в подземелье наконец встревожил стражу.
— Так выходите скорее! Вы же можете стать кем угодно…
— Кем угодно? Могу… но если мне не хватит сил снова стать человеком… А, ладно…
Он сделал безнадёжное движение рукой — и вдруг исчез.
В первый миг Эрика не поняла, что произошло. В изумлении отодвинулась от решётки, посмотрела вниз — и увидела на полу клетки маленького ослепительно-белого пушистого зверя с чёрным кончиком хвоста. Горностай попытался подняться на лапы, но не сумел — завалился на левый бок. Голоса и шум приблизились. Девушка без лишних раздумий вытащила зверя из-за решётки, прижала его к груди и кинулась к потайному ходу.
Глава пятая,
в которой Принцесса и Многоликий смущают друг друга, обнаруживают черту, недоступную для пересечения, и тратят на разговоры остаток ночи
Эрика едва успела захлопнуть дверь своих покоев и запереть её на задвижку, как замелькали огни, забегала и зашумела стража. Принцесса зажмурилась, прислонилась спиной к двери и замерла, выравнивая дыхание. Никто не видел её ни сегодня, ни в предыдущие два вечера — в подземные коридоры она попадала прямо из башни, незаметно для стражников у входа. Никому не придёт в голову этой ночью искать у неё сбежавшего узника. Сначала решат, что он чудесным образом сам расстегнул пояс, и будут осматривать территорию Замка, со всеми её площадками, двориками и галереями, и ближайшие окрестности. Потом заметят пропажу ключа и станут вычислять сообщника Многоликого среди королевских приближённых — но с какой стати первой они заподозрят наследницу трона? Ключ выброшен в узкую щель между каменными плитами на пути из подземелья, в Кедровом кабинете не осталось ни отпечатков пальцев, ни других следов — если очередь и дойдёт когда-нибудь до Принцессы, к тому времени Многоликого в Замке уже не будет.
Прикрытый плащом горностай, которого держали слишком крепко, придушенно пискнул и завозился.
— Сейчас, сейчас! — спохватилась Эрика. — Потерпи… потерпите. Сейчас я вас выпущу.
Хваля себя за то, что сегодня, как и вчера, догадалась пораньше отослать Вальду, она впотьмах проверила, во всех ли комнатах задёрнуты шторы, после чего зажгла свет в гостиной и скинула плащ. Случайные взгляды из окон — единственное, чего стоило опасаться нынче ночью. Затем осторожно опустила горностая в кресло и села рядышком на пол. Зверь тут же улёгся плашмя, неудобно
