Солнце, уснувшее в ладонях ведьмы - Елена Анатольевна Кондрацкая
Я скептически посмотрела на свою ладонь: «Ostende mihi secretum tuum». «Покажи свой секрет»? Как глупо – пароль явно придумывал какой-то пятнадцатилетка.
– Но вернуться получится только в восемь утра, когда горгулья снова уйдёт в обход. – Анна бросила ручку обратно на пол. – Так что используй это время с умом.
– Откуда…
– Об этом тайном ходе знали студенты за сотни лет до нас с тобой. И он такой не один – это же волшебный замок, в конце концов! Я бы пошла с тобой, но ты, скорее всего, пошлёшь меня подальше, поэтому желаю удачи.
Она встала и, махнув мне рукой, скрылась за стеллажами. Я тупо уставилась на свою ладонь. Что это только что было? Выругавшись себе под нос и мысленно послав Анну подальше и поглубже, я вернулась к чтению.
Я ждала Генри на балконе башни Звездочётов. Раньше, как можно догадаться, сидя на этом балконе, ведьмы считали звёзды, надеясь предсказать судьбу. Теперь это было просто ещё одно учебное крыло, которое давно закрыли, превратив в хранилище всякого хлама вроде старых парт, стульев, отживших своё котелков и прочего. О балконе, с которого открывался потрясающий вид на остров, мне рассказала мама. Она проводила на нём немало времени вместе с Мередит Гримм, которая тогда была не грозной мисс и ректором Стоунклада, а такой же студенткой, как моя мама. Они делили на двоих одну комнату и одну любовь к магии. Мама даже отдала мне ключ, который мисс Гримм когда-то стащила у своего отца – тогдашнего ректора.
Если подумать, мисс Гримм была единственным посторонним человеком, который был вхож в наш особняк. Узы, связавшие их с первого дня в академии, казались крепкими, особенными. Мисс Гримм была единственным чужаком, которого мама любила и которому доверилась. Как оказалось – зря. Даже моего отца никто из нашего ковена никогда не видел. Я его не знала, а мама никогда о нём не говорила, если не считать одного раза, когда мне было лет десять. Она тогда присела на корточки, чтобы заглянуть мне в глаза, погладила по макушке и сказала, что это была случайная связь, которая подарила ей сокровище. Впрочем, об отсутствии отца я мало переживала, выросшая среди бесконечных тётушек, дядюшек, братьев и сестёр. К тому же отца мне в каком-то роде заменял дядя Ричард – мамин младший брат. Он научил меня кататься на велосипеде, плавать и водить машину – в целом вполне себе базовый набор стандартного отца. Ему, в отличие от мамы, мисс Гримм никогда не нравилась, возможно, дело отчасти было в том, что её отец исключил его из академии ещё на первом курсе за «радикальные высказывания». Дядя Ричард был хорошим, верил в справедливость. И любил меня, совсем как любил бы отец.
Тучи развеялись, открывая луну. Она осветила лес и клыки гор. Звёзды ярким бисером высыпались на небо. На первом курсе я привела Генри на этот балкон, надеясь впечатлить его видами. На этом же балконе мы впервые поцеловались, а потом устраивали пикники и целовались ещё сотни раз, изучая друг друга и звёздное небо. С тех пор как мы расстались, я на балкон ещё не приходила. Стоять здесь одной было странно. В комнате, заваленной хламом, на одной из парт до сих пор был аккуратно сложен клетчатый плед и стояли покрывшиеся пылью два бокала, которые я умыкнула из столовой. С Генри было хорошо. Часто. Особенно когда мы целовались или занимались сексом – в эти моменты он становился самым чувственным и заботливым парнем на планете. И не болтал глупости – рот его был занят другими, более приятными делами.
Я забилась в угол балкона, ёжилась и смотрела на луну, которая всё выше взбиралась по ясному ночному небу. Генри опаздывал. Это было не в его духе. Он старался приходить в условленное время и вечно ворчал на меня даже за минутное опоздание. Может, что-то случилось? У них же сегодня ночь этого дурацкого кино, может, кто-то из парней его задержал? Больше опозданий Генри ненавидел разочаровывать других – выглядеть хорошим в чужих глазах было для него крайне важно, каждому желающему он старался улыбнуться и уделить хотя бы минуту времени, даже поклонниц своих он отшивал так, что те влюблялись в него ещё сильнее. Иногда мне казалось, что злился он только на меня, только со мной бывал грустным и недовольным, что только я знала его настоящего. На первом курсе я считала это привилегией, на четвёртом наконец поняла, что всё это – полная херня.
В целом до меня до сих пор многие вещи доходили с трудом – только спустя сорок минут дрожания на ночном воздухе я призналась себе, что Генри не придёт. Обругав его последними словами, я вышла с балкона, швырнула на пол плед, в который успела закутаться, и уселась на парту, которая опасно покачнулась под моим весом. Ладно, не то чтобы я действительно на него надеялась. Даже если бы он пришёл и выслушал меня, я, скорее всего, получила бы очередную порцию нравоучений.
Я раскрыла ладонь, рассматривая округлый почерк Анны. Посмотрела на часы – механические, позолоченные, на потрёпанном кожаном ремешке – мамины. Десять сорок пять. Если потороплюсь, то успею. Мне жизненно требовалось хоть что-то стоящее сегодня. Хотя бы маленький успех среди вороха досадных неудач. Хоть что-нибудь.
Спустя пять минут я стучала в дверь спальни в гостевом крыле. Кай открыл дверь почти сразу. Собранный и полностью одетый, несмотря на поздний час. Он ни капли не удивился, увидев меня на пороге, только вопросительно поднял брови.
– Добрый вечер, мисс Блэквуд.
– Кэт. Хочешь избавиться от меня, фамильяр? Тогда будешь помогать. Есть вариант. – Я показала ему раскрытую ладонь. – Я ни за что не сунусь туда сама.
8
– Это всё, что ты нашла? – спросил Кай, выслушав меня. Без издёвки, с непробиваемой серьёзностью, будто правда ждал, что у меня припрятано в рукаве хоть что-то полезное.
Я демонстративно закатила глаза и скрестила руки на груди.
– А у тебя есть идеи получше? В нашей библиотеке я перерыла всё, что только можно. Могу спросить совета у преподавателей, но есть шанс, что мы оба угодим на костёр или нас утопят или закопают живьём – зависит от того, к кому из богов Триады повезёт попасть на алтарь. А! Ты можешь спросить совет у своих коллег! О, – я сделала грустное лицо, – в таком случае нас точно сожгут, утопят или закопают. Хотя нет, твои друзья скорее пустят нам по зачарованной пуле в лоб ещё до того, как ты успеешь закончить вопрос.
Повисла пауза. Кай размышлял, хотя мы оба понимали, что выбора у него особо не было. По крайней мере, как у моего фамильяра.
– Можешь не ходить, – осторожно надавила я, добавляя в голос издёвку. – Наверняка это против правил. Следователю шататься по ночам с молоденькой студенткой.
Кай одарил меня уставшим взглядом, давая понять, что манипуляции не помогут, но всё же перешагнул через порог и закрыл за собой дверь.
– Пойдём. – Он направился к лестнице.
После заката в коридорах было темно и тихо, студенты давно разбрелись по спальням и гостиным, преподаватели – по своим комнатам. Лунного света, приглушённого витражным стеклом, мне не хватало, чтобы разобрать дорогу. Кай же ориентировался без проблем, шёл в тени, будто сторонился слабого зыбкого света. Я зажгла на ладони белый огонёк, чтобы чувствовать себя увереннее.
– Как продвигаются поиски Нэнси? –
