Тление - Лорел Гамильтон

— Серьезно? Нет, не слышала.

— Я скину тебе ссылку на статью, которой поделился наш профессор.

— Будет здорово, — согласилась я.

— Теперь мне хочется своими глазами увидеть троллей, которые водятся в этой стране.

— Я видела малых троллей со Смоки Маунтин (национальный парк и горный хребет на границе штатов Теннесси и Северная Каролина — прим. переводчика). Я чуть было не добавила, что знаю парня, который защитил докторскую по троллям, но это мой бывший, Ричард Зееман, и в последний раз, когда они с Питером виделись, погиб наш общий знакомый. А сегодня день был хороший. Не стоит портить его плохими воспоминаниями.

— Правда? Когда?

— Они коренные обитатели Теннесси, там живет одна моя наставница. Не помню, рассказывала ли я тебе о Марианне.

— Та ведьма, которая научила тебя контролировать твою магию?

— Ага, видимо я о ней говорила.

Питер покачал головой.

— Натэниэл рассказал мне после той поездки, когда вы втроем с Микой разбирались, как работает магия между вами.

Я знала, что Натэниэл общался с Питером чаще меня, а Марианна не скрывала того факта, что она ведьма, так что, думаю, ничего страшного не было в том, что Натэниэл этим поделился. К тому же… Я посмотрела в лицо Питера, горящее счастьем жизни студента, который изучает новые штуки и делится ими, и поняла, что доверяю ему. Он знал, как хранить секреты.

— У тебя сейчас такое серьезное лицо, Анита, о чем ты думаешь? — спросил он.

Я улыбнулась.

— Сперва о том, что рассказ Натэниэла мог принести Марианне неприятности, но потом поняла, что доверяю тебе. Твоему суждению и твоей способности хранить тайны.

Он улыбнулся так, словно я сказала нечто восхитительное. Может, я так и сделала, но это была одна из лучших улыбок, что я видела на его лице с тех пор, как он наблюдал за своими родителями, идущими к алтарю.

— Спасибо, Анита, для меня это много значит.

— Ты это заслужил, Питер.

— Курсы по биологии теперь заходят ему больше, чем курсы по уголовному праву, — заметил Эдуард, все еще одергивая свой идеально сидящий фрак.

— По-прежнему метишь в сверхъестественный отдел правоохранительных органов или тролли уже завлекли тебя на тропу биологии?

— Я все еще хочу стать маршалом сверхъестественной ветви, как вы с Тедом, но я провалил тест на ликантропию, так что мне позволили остаться в программе, но не уверены насчет моего будущего в ней.

— Мне жаль, Питер, правда, — я похлопала его по руке.

— Это не твоя вина, Анита.

— Ты пострадал, защищая меня.

— Если бы я не вмешался, вертигрица убила бы тебя. Я не жалею о своем выборе, и ты не должна.

Я посмотрела в его спокойное и мудрое лицо, и подумала: когда это он успел так вырасти?

— Я стараюсь вести себя здраво и психологично, но мне правда жаль, что результаты теста мешают тебе пойти в армию или органы правопорядка.

— Я не перекидываюсь, мой тест неопределенный, как и у Теда.

— И в обоих случаях это моя вина.

— Я по-прежнему маршал, и тот факт, что нам обоим удалось сохранить значки, это отличный прецедент для того, чтобы Питер мог попасть в правоохранительные органы.

— Твоя правда, но если вы обляпались моей кровью в то время, как вас обоих цапнули верживотные, то почему хотя бы один тест не показал полноценную териантропию? В смысле, я ведь тоже не перекидываюсь, но в моих результатах всегда есть список каждого штамма, носителем которого я являюсь.

— Врачи не знают, — ответил Тед.

— Случай показался им интересным, потому что у нас одинаковый результат, и мы отец с сыном, они даже построили на нем теорию, но потом выяснили, что мы не кровные родственники.

— Последний раз я ходил вместе с Питером, чтобы врачи говорили с нами обоими.

— И пролил еще крови, — добавил Питер.

Эдуард кивнул.

— И пролил еще крови.

— Доктор Лилиан хочет завтра взять кровь у нас троих, чтобы сравнить образцы. Мне жаль.

— Не стоит, мы приехали, чтобы разобраться, что с нами происходит, — ответил Эдуард и вновь одернул свой фрак так, словно он сидел как-то неправильно, хотя ему ни одна вещь не была так к лицу, включая тот смокинг, который он надел на свою собственную свадьбу.

— А еще чтобы примерить красивые свадебные наряды, — улыбнулась я.

В этот момент к нам вернулась портниха. У нее с собой были брюки, которые должны идти вместе с пиджаком вместо временных, в которые она втиснула Эдуарда, чтобы понять, как на нем будет сидеть фрак. Эти были из черной кожи.

— Ты мне за это будешь ой как должна, — сказал Эдуард.

— Во-первых, я уже видела тебя в кожаных шмотках на заданиях под прикрытием. А во-вторых, ради твоей пляжной свадьбы я напялила вечернее платье с блестящими шлепками.

— Это было не так плохо, — сказал он, махнув рукой в сторону штанов, которые терпеливо протягивала ему портниха.

— Я примеряла настолько открытые платья, что сверкнула всем, чем только можно, на весь свадебный салон, когда запнулась об подол.

Он ухмыльнулся и покачал головой.

— Ладно, это честно.

— Ты разозлишься, если я скажу, что мне жаль, что я не видел тебя на примерке? — поинтересовался Питер.

— Да, — сухо ответила я.

Они с Эдуардом расхохотались. Я пыталась сдерживаться, но сдалась, и в итоге мы все смеялись до тех пор, пока Эдуард не вернулся в примерочную, чтобы влезть в свои с иголочки кожаные штаны.

2

Мы с Питером сидели в креслах, слушая, как чертыхается Эдуард, пытаясь втиснуться в штаны, когда зазвонил мой телефон. По рингтону я поняла, что это мой отец. Желудок сделал сальто, но я все же сняла трубку.

— Привет, пап, что случилось?

— Свадьба состоится независимо от того, что я скажу, да?

Я встала и ответила:

— Господи, пап, да, я выйду за Жан-Клода независимо от того, что ты скажешь.

Питер замер в своем кресле и посмотрел на меня так, словно тоже не мог в это поверить. А кто мог? Мой отец продолжал поливать ненавистью мужчину, которого я любила.

— Он вампир, Анита. В глазах церкви он в лучшем случае самоубийца, а в худшем — одержимый демоном труп.

— Пап, мы уже не первую неделю обсуждаем взгляды католической церкви на вампиров. Скажи мне что-нибудь новенькое.

— Я знаю, что свадьба — это большое событие, но почему вы не можете просто жить вместе, без брака?

— Поверить не могу, что ты подталкиваешь