Алая птица - Анна Рудольф
Голос Жули доносился будто из под воды, потом служанку прервал жесткий окрик, следом стукнула створка двери, и Айрин ощутила прохладное прикосновение.
«Мерзавец», — вертелось у нее на языке.
Рунар прижимал ее к себе, делясь магией, а когда та иссякла, то энергией иного рода. Та оказалась по вкусу как сладкая ключевая вода в жаркий полдень, которой невозможно насытиться. Она была, словно жизнь. Она и была жизнью.
— Мерзавец, — просипела Айрин. — Отпусти. Пострадаешь.
— Шестеро лекарей сутки собирали тебя по кускам. Так что заткнись.
В ответ княжна мазнула пальцами по его колючей щеке — дала бы пощечину, но на нее не хватило сил.
Рунар отстранился, разрывая объединение. Среди его эмоций Айрин уловила чужеродную тень — туманный обрывок мысли, отдававшей пеплом.
— Где я?
— В северном крыле. У тебя чудесный вид на горы и лихорадка.
Айрин нахмурилась.
— Я заболела?
— Ты… дура.
Княжна завозилась под теплым одеялом, устраиваясь поудобнее, и уткнулась в плечо Рунара. Маг в ответ коснулся губами ее горячего виска.
— Стало быть, я проспала весь день?
— Три.
— Три дня⁈
Его объятья стали крепче. Под щекой Айрин быстро билось чужое сердце. В уютной тишине, слушая глубокое дыхание, она закрыла глаза. Рунара от нее отделяло одеяло, а ей так хотелось коснуться в ответ.
— Когда мы уезжаем из Аулукса?
— Когда я скажу.
— А Эдгар?
Рунар глубоко вздохнул.
Повозившись, Айрин угрюмо засопела.
— Вы повздорили?
Маг натянул одеяло ей на голову, на что княжна вяло взбрыкнула.
— Не игнорируй меня! Скажи хотя бы, что с баронами? Мне удалось их запугать?
— Еще бы, — фыркнул Рунар. — Где ты только взяла такую жуткую тварь?
— Списала с тебя, wien aimi, — съязвила она. — Из северных легенд. Так что там с восстанием?
— Wien aimi, — задумчиво повторил за ней маг и неожиданно перевел: — «моя любовь». Ты все знаешь? — спросил он и услышал приглушенное одеялом «угу». — Жули сказала?
— Соловей. Сдал с потрохами. На тебя зла не хватает, Рунар! — она вытащила руку из своего кокона и ткнула мага кулаком в грудь. — Так и убила бы, да только не хочу ждать очереди.
С коротким смешком он достал из-за пояса узкий граненый стилет и подал ей рукоятью вперед. Айрин обвела пальцами сначала навершие, затем перевитый коричневой кожей черен рукояти, изогнутую гарду и, наконец, встретилась с пальцами Рунара. Контраст ледяной стали и горячей кожи напомнил ей, насколько хрупкой на самом деле являлась человеческая жизнь. Вот они оба здесь, живые: его дыхание тревожит ее волосы, их магия сплетается вместе даже сейчас, когда потушены заклинания.
А через миг их обоих может не стать по прихоти короля или духов.
Кинжал со звоном полетел на пол.
Рунар скользнул губами по ее коже, целуя линии на ладони. Айрин зажмурилась, чтобы не выдать лишних эмоций, но не смогла справиться с мурашками. У нее снова закружилась голова.
— Так что там с баронами? — вымолвила она.
— Изменников приговорили на месте, — каждое слово ощущалось как маленький поцелуй. — Эдгар лично исполнил приговоры. Те, что остались, выразили намерение присягнуть на верность с магической клятвой. Я постарался сделать так, чтобы они запомнили тот день надолго.
— Выходит, Эдгар победил? — спросила Айрин, проваливаясь в сон.
— Мы победили, — поправил Рунар. — Аулукс теперь наш. А вскоре, будет и весь Рейненберн.
Глава 40
Зеленое пламя небес
Айрин провела в постели еще несколько дней. Она по-прежнему была бледна, а слуги шарахались от нее, как от покойницы. Судя по слухам, она и была то ли покойницей, то ли демоном. Находились и такие, кто считал ее воплощением воина Всевышнего, потому что во время последнего колдовства ее ненадолго окутало неясное свечение.
Ночами ей снился белый туман, стылый и безжизненный. Когда-то Айрин с маленькой Бертой любили на рассвете — до третьих петухов — сбегать в поля за Дубовым Перевалом. Они собирали мокрые от росы цветы, наблюдали, как золотится на солнце полный живительной свежести туман, и собирали дикую землянику, чтобы потом угостить занятых на мельнице отца и брата.
То, что наполняло мир духов, было пустым. Оно не имело запаха или вкуса, однако, оставляло на языке фантомную горечь: пепла, соли, смолы.
Айрин села на кушетке и посмотрела на свои руки: по коже блуждали алые отблески. Сколько же Рунар влил в нее магии?
При мысли о маге в груди поселилась тяжесть. Что-то изменилось в нем с их расставания в Реймекаре. Тем вечером во время объединения Айрин на миг провалилась в его сознание, и ей потом долго чудился неуловимый запах гари. Она даже отправляла Жули проверить, не случилось ли пожара.
Заметив ее движение, Соловей оторвался от лютни.
— Прелестной госпоже наскучила моя игра?
— Ей наскучило положение калеки, — вяло отозвалась Айрин. — Хочу прогуляться.
Бард с готовностью поднялся с табуретки, но перед ним тотчас выросла Жули.
— Господин выразился четко: никаких прогулок. Госпожа обязана оставаться под присмотром лекарей.
Айрин поморщилась.
— Я не собираюсь больше колдовать. Мне надоело пялиться на эти стены. — Она решительно поднялась. — Замок, подземелья, фальш-палуба, монастырский склеп. Я выйду отсюда, нравится это Рунару или нет.
Бард со служанкой переглянулись.
Последние дни маг не вылезал из закрытых заседаний с аулукским приоратом. На их с Эдгаром головы свалилось слишком много проблем, главной из которых оставалась задача безболезненного возвращения города под крыло короны. Мягкий переворот.
Многие были казнены, еще больше ожидали своей участи в тюрьмах. Айрин послала Соловья разузнать о человеке, который спас ее в поместье Горгада, но бард вернулся ни с чем, кроме того, что магов герцога держали в подземельях у внутренних стен, где не работала магия.
Архитектура Аулукса отличалась от рейненбернской или шарибской: прямые улицы с изломами, сечение пространства, башни
