Алая птица - Анна Рудольф
Он мог приказать ей, и она бы не посмела ослушаться. Терять столь сильное преимущество накануне последней битвы казалось апогеем глупости. Но когда-то он сам говорил ей: некоторое оружие слишком опасно, чтобы отвечать им ударом на удар. Кем ты будешь править, если в конце не останется никого?
— Прости, я забылся, — Рунар отвернулся от нее к мертвенно-бледной Айрин.
Скрип кожаных туфель и щелчок дверного замка оповестили его о том, что он остался с демонами один на один.
Всю оставшуюся ночь он готовил зелья, за существование которых магистр Эберхард посадил бы его на цепь в самом глубоком подвале Академии, чтобы хлестать их литрами и в экстазе полировать полы парчовыми мантиями.
Рунар пил зелья порцию за порцией, пока от переизбытка магии его не начало лихорадить. Оставшееся варево он перелил в пустую фляжку и положил ее у изголовья кровати, а сам лег поверх одеяла рядом с неподвижной Айрин и позволил вечно голодным духам вдоволь пировать.
Несмотря на боль от призрачных когтей Рунар провалился в беспокойный сон, в котором с небес на Реймекар падал огонь, а земля трескалась как яичная скорлупа.
* * *Так прошло два дня.
Утром третьего Эдгар вместо пожелания доброго утра получил весть, что в Аулуксе его прозвали принцем-палачом, ублажающим северную ведьму.
— Простите, Ваше Высочество, — прокашлялся Соловей, когда слуга ушел. — Если точнее, народ выражается «северная ведьма-шлюха».
Эдгар прищурил опухшие глаза.
— Рунару не говори. Осталось вино?
— Он уже знает, — бард протянул ему флягу. — Специально для вас.
Сделав глоток, принц едва подавил приступ рвоты.
— Что за дрянь?
— В смысле, дрянь? — обиделся Соловей. — Отличный рассол! Вот увидите, через час будете как огурчик.
Пока бард болтал про виды рассолов и степень их полезности, Эдгар залпом осушил флягу и приложил ее прохладной железной пластиной ко лбу. Поворошив свитки на столе, он задумчиво пробормотал:
— Почему шлюха-то? У Айрин, кажется, серьезные убеждения.
— Народ болтает чепуху, — с готовностью откликнулся Соловей и не удержался: — в трактирах вовсю обсуждают, как вы проводите дьявольские ритуалы в вашей постели голыми втроем с ней и Придворным магом. Якобы так вы вызвали то чудовище. — Увидев, как скривился принц, он с немедленно заверил: — Слово барда, я не стану марать этими возмутительными пресудами мое великое произведение!
Эдгар постоял немного, покачиваясь с пятки на носок, потом забрался в кресло.
— Скажи, Соловей, у тебя есть семья?
От былого веселья барда не осталось и следа.
— Была, мой принц.
— Как бы ты поступил, если бы дорогой тебе человек замыслил недоброе против твоей семьи?
Разговор Соловью не понравился. В такие моменты он остро ощущал, что узнал слишком много для того, чтобы оставаться живым.
— На этот вопрос вернее всего ответят баллады, мой принц. Например, сказание о Белом рыцаре.
Эдгар поднял тяжелую голову.
— Он же всех убил.
— Зато действовал наверняка, — нарочито небрежно пожал плечами Соловей. — С вашего позволения, я отправлюсь на кухню. Повариха обещала мне мясной пирог в обмен на песню о прекрасном…
— Стой, — приказал Эдгар. — Пока мы в Аулуксе, я хочу, чтобы ты последил за Рунаром и Айрин. Мне не нужен каждый их шаг, просто общая картина.
Соловей мысленно застонал. Ему вовсе не хотелось на тот свет.
— Повинуюсь вашей воле, — с поклоном ответил он, а про себя подумал, что подготовится к возможному побегу. — Могу я полюбопытствовать на случай, если Рунар и княжна нашпигуют меня заклинаниями: почему вы просто-напросто не поговорите? Беседа — вернейший способ уладить разногласия.
Тот же самый вопрос он уже задавал магу, когда тот соизволил выползти из постели княжны, и в ответ был послан долами и селами.
Принц же сделал вид, что занят бумагами.
«И это наш будущий король», — разочарованно подумал Соловей, когда за ним закрылась дубовая дверь.
* * *«Я жалок», — сокрушался Эдгар, когда за бардом закрылась дверь.
На столе перед ним лежало письмо, накануне вечером доставленное королевским гонцом. В нем Реджинальд требовал от сына немедленно прекращать играть в освободителя и быстрым маршем возвращаться в столицу. Корабли Императора Сетара вошли в Катомесское море, значит, к тому моменту, как письмо окажется у Эдгара, они достигнут устья Синей реки. А оттуда до Реймекара два дня плаванья при попутном ветре.
Не теряя ни минуты, Эдгар вызвал к себе Рунара, однако, получил небрежный отказ.
Посыльный слуга виновато склонял голову перед потерявшем дар речи кронпринцем.
Разъяренный, он ворвался в покои Айрин и был тотчас выпровожен из спальни в гостиную. Рунар отстраненно взирал на него сверху вниз, давя ростом и безразличием. Выслушав принца, маг сказал всего одно:
— Нет.
— Что значит, нет? — вспыхнул Эдгар. — Таков приказ короля и мой приказ!
Рунар закатил глаза и исторг из груди тяжелый вздох.
— Айрин еще не очнулась. Ее нельзя перевозить прежде, чем затянутся раны. Ты не сможешь отдать приказ о немедленной мобилизации, иначе весь поход потеряет смысл.
Эдгар опешил:
— Освобождение двух городов от незаконного рабства для тебя не имеет смысла⁈
— Это неважно, — отмахнулся Рунар. — Я не оставлю ее, а ты не оставишь нас двоих в Аулуксе, или в столице начнется Третье пришествие. И так, мой ответ: нет. Мы выступим, когда закончим дела здесь.
— Но Сетар…
— К дьяволу Сетара! Я не уеду из Аулукса, пока не выжму из него все, до капли.
— Ты в своем у…
Рунар схватил принца сзади за шею и нагнулся, зашептав в ухо:
— Я напал на след. Дай мне время.
Эдгар оттолкнул его и нервно оправил воротник.
— Я только и делаю, что даю тебе время! Я считал тебя другом, а ты использовал мое покровительство и влияние. Когда вернемся, — отчеканил он, ставя точку, — я не стану выгораживать тебя перед отцом.
Принц развернулся и стрелой вылетел вон, не заметив, как
