Встретимся в Блэгхолле - Мира Форст
Но самым отвратным казался Любе шусува. Она не видела его ранее. В Блэгхолле наездник с этим зверем не останавливался. С ребрами, едва прикрытыми шерстью, волчьей мордой и шипами по всему телу и хвосту, шусува трепал птицу Раухх, чьей наездницей была девушка, единственной среди участников. Люба искренне посочувствовала ей, хотя девушка вела себя отважно и сдерживала нападки седока шусувы. И не факт, что они проиграли бы, ведь Люба своими глазами видела, какой силищей обладает Раухх. Но… вмешался пегас. Он метнул в птицу молнию, одну за другой, и та полетела вниз, отчаянно вереща. Храбрая наездница вцепилась в толстую птичью шею, стараясь не вывалиться из седла.
− Гад! – крикнула Люба пегасу, хотя тот и не мог ее слышать.
− Молодец, парень! – закричал граф.
− Какой же он молодец? – возмутилась Люба. – Пегас нечестно сражается.
− А правилами это не запрещено, − не поддержал негодования девушки Брюс.
Устраняя громадную птицу, пегас со своим наездником не рассчитали, что шусува бросится на них. И если бы не объявили перерыв, отправились бы вслед за Раухх.
Люба облегченно выдохнула. Артурион со Свистящим выдержали этот раунд и остались в строю. Она посмотрела вниз на трибуны, туда, где сидела Соня. Ведь та болела за выбывшую птицу. Железная леди флиртовала с Сением и не думала переживать. Кажется, старушка даже не заметила, что сосед по трибуне, который сидел за ней, выдернул из ее шляпы перо, так как оно мешало смотреть ему за состязанием.
Во втором раунде борьба казалась еще более ожесточенной. Катоблепас выбил одного из вендиго. А шусува опрометчиво подставился мантикору. Волчья и львиная морда рвали друг друга зубами, в то время, как их седоки пытались выбить соперника из седла. Победу одержал Бористат с мантикором.
Келпи сошелся в схватке с гидрой. Свистящий наносил удары копытом по драконьим головам, а когда одна из голов укусила его за ухо, свистнул. Многие на трибунах закрыли уши, настолько пронзительным был свист. Гидра заверещала, не слушаясь команд наездника. А затем, к ужасу Любы, из всех оставшихся шести голов, выпустила пламя прямо в Артуриона со зверем.
Девушка действовала автоматически. Выхватила зеркальце, представила воду, много воды.
Никто же не запрещал.
Водный каскад обрушился на игроков. Пламя тотчас потухло. А гидра, любительница воды, отвлеклась. Драконьи головы высунули языки и с жадностью принялись лакать жидкость. За что и поплатились. Расторопный пегас пустил серию молний. Гидра затряслась и рухнула вниз.
Объявили очередной перерыв, а Люба заплакала.
− Эй, ты чего, девочка? – ласково погладил ее граф по голове.
− Монстров жалко, − всхлипнула она.
− Жалко? Ты что, подумала, они умирают?
− А разве нет?
− Посмотри туда, − указал Брюс на огороженный вольер возле выхода с арены.
Перед началом игр вольер пустовал. Сейчас из-за его ограждения выглядывала длинная шея птицы Раухх. Рядом с ней пристроился вендиго. А чуть поодаль разлегся шусува. Их наездники также были там.
− Но как?
− Не забывай, зверье магическое, − прояснил ситуацию граф. – Их раны затягиваются на счет три. Даже у твоей гидры все головы отрастут заново.
− Правда? – счастливо улыбнулась Люба.
− Правда, − подтвердил Брюс.
Начался третий раунд состязаний.
Один за другим выбыли катоблепас, второй вендиго и засранец пегас. Крылатая лошадь попалась в результате в свою же ловушку. Когда молнии полетели в келпи, Люба уже держала наготове зеркало. Представляла молниеотвод. Разряд отрикошетил обратно в пегаса. Не ожидая подобного подвоха, ни сама лошадь, ни ее наездник расторопности не проявили и спланировали на земляную арену.
Мантикор кинулся в сечу. Его единственным противником оставался келпи. Полулев оскалил пасть, демонстрируя три ряда зубов. С его языка капала пена и чужая кровь. Скорпионий хвост дрожал от ярости. Складывалось такое впечатление, что монстр и его хозяин берегли силы именно для этого последнего поединка.
Артурион и келпи уступали в мощи противнику, но они были более собраны. И келпи явно отличался смышленостью, в то время, как мантикор действовал исключительно инстинктами. А еще… у Артуриона была Любомира. И пусть сейчас ее место заняла Люба, она не сомневалась, магичка не бросила бы своего жениха.
Не зря ведь Люба училась в Историко-архивном, где, помимо всего прочего, студентам преподавали курс мифологии. Она хорошо помнила подвиг Геракла, сражение древнегреческого героя с Немейским львом.
Началась жаркая схватка. Ноздри келпи раздувались. Из них шел ядовитый пар, заставляя глаза мантикора и его наездника слезиться. Полулев рвал кожу келпи вслепую. Тот отбивался копытами, оглушал свистом. В какой-то миг у Бористата получилось оторвать Артуриона от седла, но ему пришлось разжать руки, так как жених Любомиры дернул за шлейку, которая удерживала Бористата со своим зверем.
Зрители кричали, многие уже сорвали голос. Некоторые размазывали по лицу кровь, льющуюся прямо на трибуны из глубоких ран монстров.
В воздухе две пары нещадно калечили друг друга. На кону победа. И каждый хотел вырвать ее у другого.
Люба сосредоточилась, гипнотизируя зеркало. В руках Артуриона материализовалась толстая веревка. Парень едва улыбнулся, краешком губ, но Люба увидела.
Возлюбленный Любомиры умный. Пусть он и не слышал о подвигах Геракла, но, что делать с веревкой, сообразит. Так и вышло. Артурион накинул удавку на мантикора и тянул до тех пор, пока чудовище не захрипело. Бористат не смог помешать. Келпи не позволил. Зажал в пасти руку, замахнувшуюся на его хозяина. Еще немного и откусит. Но придушенный полулев начал свое падение. Келпи отпустил захват, и Бористат отправился вслед за поверженным напарником.
− Мы победили! Мы победили! – запрыгала от радости Люба.
− Если еще и ты второй раз подряд выиграешь в конкурсе на бытовое обустройство, ваша парочка станет самой знаменитой во всем Полесье.
− Надеюсь, к началу конкурса Любомира все же отыщется. Одно дело было помочь Артуриону сейчас, другое, когда самой придется в чем-либо участвовать. Я вообще не представляю, что там требуется. Не хотелось бы подставлять Любомиру.
− Не волнуйся. Ты справишься, − ободрил ее граф.
Его лицо раскраснелось, глаза блестели. Люба заметила, что он хотел подняться с кресла, но не удержался на ногах и плюхнулся обратно. Уж не заболел ли?
− Яков Вилимович, Вам плохо? – участливо спросила она, готовая уже писать на дощечке, что требуется врач.
− Плохо? С чего ты взяла? Наоборот, мне очень хорошо, − расплылся он в глуповатой улыбке.
Люба присмотрелась к нему
