Дневник травницы - Канна Шорен
— О! Ещё загляни к конюху, пусть пришлёт какого-нибудь мальчишку с конём помогать. И к плотнику, нужны костыли для больного. Надорву живот его таскать на себе! — Есения передала ему крупные пять золотых монет и пару серебряников для мастеров. — Это на всё. Если не хватит — пришлёшь кого за деньгами.
Дед Митяй лишь усмехнулся себе в усы, как бы говоря, что всё выполнит. Он свистнул небольшим хлыстом, проговорив лишь "Но!", и направил лошадь по пологому спуску в деревню, развозить другие заказы и выполнять поручения целительницы.
* * *
Раненый проснулся только тогда, когда солнечные лучи уже начали освещать и нагревать спину склонившейся над входом в горнило печки Есении, а свежеприготовленная молочная каша из овсяной крупы благоухала всеми возможными аппетитными запахами, заполняя ими комнату. Девушка заметила, что мужчина проснулся не сразу. Она успела отрезать себе большой ломоть ещё свежего пышного белого хлеба, сверху лишь нарезав и уложив несколько больших колец колбасы и кусок сыра, сообразив таким образом аппетитный бутерброд. А следом он был уложен на небольшую чугунную сковороду, укрыт глиняной тарелкой и направлен в печь. Пусть в этом мире не знали о бутербродах, но никто же не мешал девушке их готовить. А если навернуть это всё с горячим молоком… У Есении слюни скопились в уголках рта только от мысли о еде. Вчера из-за занятости и тошноты она смогла в себя запихнуть лишь краюху хлеба да пару кружек воды. И сейчас расстроенный недоеданием организм, а с ним ещё и желудок, требовали, чтобы их покормили. Девушка, конечно, могла несколько дней обходиться только перекусами, но почти весь запас магических сил был исчерпан и это становилось просто невозможно. Нужно было много и хорошо теперь есть, набираться сил и не колдовать ни в коем случае. И только после того, как завтрак был приготовлен и наложен в большую почти плоскую тарелку и всё это поставлено на простенький деревянный поднос, Есения наконец-то заметила, что мужчина проснулся.
— О… Доброе утро! — она оставила еду на столе. — Как самочувствие? Голова не болит?
— Нет… — произнёс он хрипящим голосом. — Что со мной? Где я?
— Если кратко, то ты очень удачно подрался с волколаком. Он мёртв, а ты пока ещё жив…
Есения начала перечислять, что сделала и как, чтобы у больного не возникло никаких претензий потом, украдкой его рассматривая. Высокий, скорее всего на полторы-две головы выше её. Плечистый и видно, что тренированный. Его можно было назвать красивым. Мужественные и даже немного резкие черты лица, некогда прямой нос был чуть с горбинкой и искривлением(подрался что ли?), синие глубоко посаженные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, которым позавидует любая дева, высокий лоб. Кожа на лице и руках была ещё слегка загорелая, но в целом отличалась сейчас болезненной бледностью. А ещё взлохмаченные и сбитые в непонятный колтун и отдельные пакли тёмно-каштановые волосы, собранные в уже почти полностью распущенный низкий хвост.
— Ты будешь жить и сможешь нормально ходить, если всё будет хорошо. А находишься ты в деревне Соловки, в моём доме, доме целительницы.
— Ты учёбу-то хоть закончила, целительница? — последнее слово мужчина произнёс с особенной издёвкой.
Есения в этот момент поняла, что этот месяц жизнь с ним будет похожа на какой-то цирк с попыткой не дойти до рукоприкладства в многочисленных словесных перепалках. Она со стоном закатила глаза и, недолго пошарив на ближайшей полке, достала массивный, во всю ладонь знак Гильдии. Большой круглый кусок серебра, абсолютно гладкий с тыльной стороны, на лицевой было тщательно вырезано раскидистое дерево. Пусть официально в царстве верили в единого Бога, но остатки от бывшего язычества были везде, почти в каждом аспекте жизни людей, в том числе и на знак Гильдии, напоминающий Древо Жизни.
— Доволен? — она развернула в его сторону знак и, увидев в ответ кивок, убрала его обратно. — А теперь….- села на стул, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди. — Откуда ж ты в этих краях взялся, молодец? Как звать-величать тебя?
— Яромиром меня звать, — сказал как отрезал мужчина. — Остальное тебе знать не надо. Вылечи меня и отпусти не позже завтрашней утренней зари.
Есения звонко и заливисто засмеялась, хватаясь за живот, и даже слёзы пошли из глаз. Настолько забавной вещи ей не говорили уже очень давно. Любой, от мала до велика, знали, что приказывать целительнице может только вышестоящая, но никак не попавший к ней больной. Он должен лишь следовать её указаниям и не пререкаться. Даже царь слушался своего личного целителя.
— Ты даже стоять сейчас не сможешь, — всё ещё подхихикивая произнесла она. — А уж о том, чтобы сесть на коня, и речи быть не может! Если, конечно, не хочешь без ноги остаться.
— Моя семья щедро заплатит, если отпустишь меня! — в голосе мужчины уже звучали угрожающие нотки, но девушка даже не прекратила улыбаться.
— Наивный ты дурак, если думаешь, что честь любого продаётся, тем более за деньги, — она встала, взяла с печки кружки: одну с чуть остывшим свежим отваром ивовой коры, а вторую с уже совсем холодным отваром сенны, и неспешно подошла к кровати. — Ты без меня сейчас даже в нужник сходить не сможешь. Так что не думай даже о попытках уйти отсюда до полного выздоровления. В лучшем случае к весне позволю забраться на коня, — протянула ему кружки. — До дна обе.
Он на удивление послушно выпил одну за другой, лишь слегка поморщившись от вкуса. Но в его взгляде после Есения заметила недовольство и осуждение, на которое ответила лишь улыбкой. Он потом ей ещё спасибо скажет.
Глава 8
— Мне по нужде надо… — тихо, будто стесняясь, проговорил мужчина спустя достаточно большое количество времени.
Солнце уже было в зените, когда отвар сенны наконец-то подействовал на Яромира. Есения к тому моменту натаскала дров из поленницы и воды на хозяйственные и не только нужды, а ещё приготовила мужчине густой говяжий бульон, добавив туда немного соли и перловки. После суток без еды ослабленный организм почти не может что-то есть, поэтому нужно начинать с малого. Девушка кивнула на слова Яромира и поспешила как можно скорее открыть дверь в ванную комнату. Она подошла к кровати и, взяв севшего на крае мужчину под подмышки и чуть обняв за торс, на выдохе очень сильно напряглась и подняла его. Это было настолько тяжело, что когда он
